Всего за десять лет в Дании и в западном мире в целом удвоилось количество случаев рака головы и шеи, а также рака ротовой полости и гортани (области миндалин и корня языка), распространение этих заболеваний приобретает поистине эпидемический масштаб. Причем число случаев, связанных со злоупотреблением табаком и алкоголем, постепенно снижается, в то время как растет доля больных, у которых образование злокачественных опухолей вызвано папиломавирусами (особенно типом 16). Следует отметить, что пятилетняя выживаемость среди больных раком шеи и головы существенно выше у ВПЧ-позитивных пациентов (77 %) нежели у негативных (35 %). Ежегодно в нашей стране регистрируется около 300–400 новых случаев рака ротовой полости и гортани (данные на 2017 год), причем заболевание чаще поражает мужчин, чем женщин. Причины роста вызванного ВПЧ рака шеи среди молодых, профессионально активных и некурящих мужчин пока что научно не освещены. Среди возможных предпосылок называют изменения сексуального поведения, частую смену партнеров и повышенный интерес к оральному сексу. Рак ануса, вызванный патогеном, встречается не слишком часто и наблюдается в основном у ВИЧ-инфицированных гомосексуальных мужчин. Как ни странно, они являются носителями подтипов возбудителя, отличных от тех, что вызывают цервикальный рак у женщин, однако и здесь инфицирование ВПЧ-16 отмечается в подавляющем большинстве случаев.

Как-то накануне выходных ко мне вновь зашла лаборантка и рассказала, что у нее подтвердился рак шейки матки. Опухоль в брюшной полости разрослась и стала размером с гандбольный мяч.

– Она неоперабельна, – сказала лаборантка. – А еще врачи говорят, что она не чувствительна к химиотерапии. Они хотят попробовать облучение.

Как раз в тот период Дании принадлежал европейский антирекорд по количеству вызванных ВПЧ случаев цервикального рака на душу населения, с тех пор эта цифра существенно снизилась. Но моя коллега оказалась частью этих печальных статистических данных. Горбатая уродливая старуха с косой крючковатым пальцем указала ей на место в конце очереди. Хотя я и опасался подобного исхода, новость меня ошеломила. Злокачественная опухоль размером с гандбольный мяч. Пробормотав какую-то дежурную фразу, выражавшую нечто среднее между утешением и профессиональным оптимизмом, я пошел в свой кабинет, плотно закрыл дверь и принялся вытирать навернувшиеся на глаза слезы.

В выходные я ходил на крабовую вечеринку с друзьями в клуб «Золотая клешня» в Аллереде. Нас собралось пятеро. Один из них принялся рассказывать о курсах, которые посещал. Однажды там дали задание написать, что ты станешь делать, если тебе предоставят неограниченные возможности – как финансовые, так и физические. Затем нужно было рассказать, что ты станешь делать, узнав, что тебе осталось жить всего пять лет. И, наконец, предлагалось представить ситуацию – врач говорит, что ты завтра умрешь: о каких несовершенных поступках будешь жалеть больше всего? Оказалось, в ответе на последний вопрос большинство написало, что они сожалеют о том, что не жили так, как хотелось, а вместо этого только и делали, что исполняли чужие просьбы и поручения. Кто-то жалел о том, что не получил другое образование. Многие предпочли бы больше общаться со старыми друзьями, одноклассниками или членами семьи.

После того как у моей преданной лаборантки подтвердили страшный диагноз, я и сам часто стал задумываться над этими вопросами. Что мне нужно успеть сделать, пока я сам не заболел раком? Той ночью я сидел за столом и при свете кухонной вытяжки пытался придумать и записать, чего я хотел бы достичь прежде, чем узнаю, что смертельно болен. Но мне ничего не приходило в голову. Все дело в том, что я был вполне доволен текущим положением вещей. Да, порой у меня случались какие-то неприятности, но такова жизнь. А чего бы мне хотелось достичь в жизни, с чем стоило бы поторопиться? Уф, на этот вопрос сложно было ответить. Наверное, я хотел бы быть богаче. Иметь больше места в доме, чтобы можно было поставить удобный диван или выделить помещение для настоящей репетиционной комнаты, где я мог бы играть на саксофоне, когда мне вздумается. А еще организовать пространство для занятий рисунком и живописью, чтобы не бояться развести там грязь. Было бы неплохо, если бы у меня был коттедж поближе к морю, а из окна спальни открывался вид на прибрежный пейзаж. И все же эти мечты не слишком кардинально отличались от моего реального образа жизни. Мне хотелось примерно того же самого, но чуть выше классом. Типа люксовой автомойки с дополнительной чисткой днища, тщательным промывом ободов и экстрасушкой.

– Какого черта ты тут торчишь? – поинтересовалась супруга, включив верхний свет. И я уныло поплелся в кровать.

А на следующее утро вдруг заметил у себя на пенисе небольшую выпуклость. И хотя она была совсем крошечной, располагалась сбоку и не причиняла боли, я твердо решил, что у меня рак полового члена, вызванный ВПЧ.

В понедельник я первым делом побежал к семейному врачу. Она понятия не имела, что это за прыщик, и отправила меня в больницу, в отделение урологии. В этом пугающем месте несколько молодых врачей со всех сторон изучили и ощупали это микроскопическое образование и пришли к единогласному мнению: из соображений безопасности следует удалить нарост под анестезией. Под общим наркозом. Что ж, раз уж на то пошло, придется согласиться, решил я.

Время, предшествующее операции по удалению моей «раковой опухоли», тянулось долго и мучительно. Я постоянно обращал внимание на этот злополучный прыщ и не мог думать ни о чем другом. И вот наконец мне позвонили и попросили прийти в назначенный день натощак. Настала моя очередь натянуть на себя безразмерную белую рубашку до пят и забраться на больничную койку. Хотя, честно признаться, больным я себя не ощущал. Вообще-то я всегда думал, что если человеку предстоит операция, он должен ощущать хотя бы легкий дискомфорт. Незадолго до процедуры ко мне зашла совсем молоденькая врач, чтобы рассказать, что мне предстоит:

– Во время операции мы берем образцы тканей, и, если в результате гистологического исследования у вас подтвердится рак, нам придется ампутировать весь орган целиком, – предупредила она.

– Весь?!

– Ну да, мы удалим вам половой член.

Я на мгновение лишился дара речи.

– Погодите, мне нужно как следует переварить ваши слова. То есть, если в образцах тканей, которые вы возьмете из этой крошечной бородавки, будут заподозрены раковые изменения, вы отрежете мне пенис?

Я попытался представить себе жизнь без полового органа и вежливо отказался от операции.

– То есть как это «нет»? – удивленно спросила девушка.

Вот так и нет, мы о таком не договаривались, подумал я про себя. И вот теперь, по дороге в операционную меня вдруг ставят в известность о таких важных вещах, а у меня даже нет времени как следует подумать и все взвесить. Короче говоря, я пока не готов понять и принять такие суровые последствия. «Нет-нет, благодарю, ради бога, простите за отнятое у вас время», – буркнул я, или что там говорят в таких случаях. Затем взял из шкафа свою одежду и ушел прочь из больницы. А спустя пару недель этот прыщ исчез сам собой. Видимо, это был просто-напросто вросший волос, который вызвал небольшое локальное воспаление. Какой-то несчастный волосок! Я начинаю задыхаться от мысли, что могло бы случиться, окажись вдруг образец ткани, взятый во время операции, подозрительным! Нельзя настолько поддаваться влиянию мыслей о болезни несчастной лаборантки и реагировать так раздражающе истерически и нерационально, убедил я себя.