и превозмогая боль, мы с Эвансом также бросились к «Топору», но, едва мы пробежали четверть пути, как одна из дочерей Киннара подняла наше оружие своей когтистой лапой и полетела к своему отцу.

— Тварь! — крикнула ей вслед Астрид и, вскинув руки в стороны, издала нервный смешок: — Ну, теперь-то нам точно конец!

Мы остановились и лишь беспомощно смотрели вслед воровке.

— Доставай свой лук, Астрид… — начал было Эванс, но вдруг, откуда ни возьмись, на его плечи запрыгнул огромный леопард и, оттолкнувшись от тела мага своими мощными лапами, легко прыгнул вверх, приземлился на голову одной из гарпий, окружающих нас, и, скача по плечам и головам этих пернатых, бросился в погоню за той, что уносила от нас «Топор».

— Кто это? И откуда взялся этот… — изумленно спросила я, но, взглянув на довольную улыбку Эванса поняла все без слов. — Это и есть твой фамильяр? Леопард?

— А я уже думал, что он меня вообще бросил! — весело ответил мне друг, наблюдая за действиями своего фамильяра и просто светясь от гордости.

— Какой здоровенный котяра! — восхищенно протянула Астрид и хлопнула Эванса по плечу. — Как думаешь, может, стоит ему немного помочь? Добавить этому красавцу огоньку?

— О, огонек он любит! — откликнулся на это Эванс.

— Замечательная мысль, Астрид! — просияла я. — И не жалей магии! Если Киннар не желает идти нам навстречу, мы вынудим его упасть к нашим ногам!

Эванс поднял ладонь вверх, и скачущего по гарпиям леопарда охватило яркое желтое пламя, отчего перья его живых ступеней загорались. И пока истошно вопящие и объятые огнем гарпии бросались вниз и катались по земле, мы побежали к башне, в которой скрывались птенцы.

— Наши дети! — послышался за нашими спинами полный отчаяния женский крик. Это была одна из жен Киннара, увидевшая нас бегущими к гнезду и разоблачившая наш план.

Гури и Аэлла, королевы гарпий и матери семейства, кинулись догонять нас, но тотчас были сбиты энергетическими шарами Астрид и Эванса.

— А что с «Топором»? — на бегу спросила я.

— Сурт позаботится о нем! — бросил мне Эванс.

— Твой фамильяр? — уточнила я. — Но вдруг ему нужна наша помощь?

— Не думаю. Ни помощь, ни похвала, ничего! Он знает свое дело! — Было мне ответом, и я тут же поверила, ведь Эванс знал своего фамильяра лучше, чем кто-либо во всем Ваккерланде.

— Малыши! Спасайте малышей! — простонала одна из жен Киннара.

— Всем оставаться здесь! Мне нужен «Топор»! Схватить это грязное скачущее животное! — яростно прорычал король гарпий.

— Нет, ну и скотина этот урод! — процедила сквозь зубы Астрид. Я никогда не слышала, чтобы она так много ругалась, но я мысленно повторяла каждое сказанное ею ругательство.

Киннар знает, что мы идем убивать его маленьких птенцов, но приказывает своим дочерям и женам оставаться на площади и охотиться за леопардом Эванса! Мы ошиблись. Он думает лишь о себе и силе, которую мы так кстати принесли с собой!

— Подонок! Отрезать бы ему все лишнее, чтобы больше не размножался! — вновь выругалась Астрид.

— Спасайте малышей! — вновь вскричала одна из королев, и на этот раз мы услышали, гул десятков огромных крыльев за нашими спинами.

Но спасать малышей было уже поздно: едва мы забежали в башню, Эванс поставил мерцающее желтое энергетическое поле на все окна башни, и теперь нас можно было догнать лишь через маленький вход, который, к счастью, имелся у самого ее подножья, и через который мы смогли вторгнуться в гнездо гарпий и подняться по крутой лестнице прямо туда, где ждали своих матерей маленькие испуганные птенцы.

— Мама! Мама! — запищали дети, и мое сердце тотчас облилось кровью.

Это были гарпии, но еще совсем маленькие: по их бледным, полным ужаса личикам им можно было дать по три или четыре года. Как и у взрослых особей, их тела были птичьими, но головы, полные темных длинных волос, были лицами обычных человеческих детей. Малыши жались друг к другу, дрожали и жалобно плакали.

— Боже мой! Бедные дети! — прошептала я и закрыла рот ладонью, чтобы не разрыдаться от вдруг охвативших меня материнских чувств.

Я хотела броситься к птенцам и обнять их, успокоить, но знала, что мне нельзя поддаваться. Если я дам слабину, другие дети, Альва, Вилья и малыш в моей утробе, останутся без отца.

Вдруг рядом со мной оказался Сурт, леопард Эванса. Он держал в зубах рукоять «Топора». Подойдя к своему хозяину, Сурт выплюнул «Топор» на земляной пол.

— Ничего без меня не можешь сделать. Мне всегда приходится исправлять твои ошибки! — холодно сказал Сурт и недовольно покачал головой. — Не справился с какими-то птицами!

— Я тоже рад тебя видеть, — мрачно ответил ему Эванс, должно быть, оскорбленный словами своего гордого фамильяра. — Спасибо за помощь, а теперь можешь опять исчезнуть.

— А еще лучше, оставайся с нами, — ласково сказала ему я. — Ты оказал нам великую услугу…

— За кого ты меня принимаешь, демонесса? Услугу? — недовольно рявкнул Сурт. — Я тебе не ручная птичка, как та, что сидит на твоем плече!

— Я же говорил. Вот такой ласковый фамильяр мне достался, — устало сказал Эванс, но вдруг на лестнице отчетливо послышались отчаянные крики гарпий, и он торопливо поднял «Топор». — Астрид и Сильвия, встаньте за мной. Астрид… — Он запнулся и с тоской взглянул на свою возлюбленную магичку. — Ты знаешь, что делать.

Астрид кивнула, и, когда мы подчинились приказу Эванса, магичка создала вокруг птенцов красное пульсирующее энергетическое поле. Красный — цвет магии демонов, той, что темнее и смертоноснее светлой магии магов Эммерленда. Я знаю, почему в этот раз Астрид решила продемонстрировать гарпиям свою темную сторону: чтобы они увидели, в какой опасности оказались их дети. И пусть Киннару было наплевать на свое потомство, я знала, что мать всегда предпочтет спасение своего ребенка чему-либо другому. Ведь именно так бы я и поступила: я пожертвовала бы собой, лишь бы жил мой малыш.

Вдруг мой взгляд уловил нечто любопытное: среди птенцов женского пола оказался и мальчик. Сын Киннара. У него, как и у отца, были человеческие торс, руки и лицо. Это открытие удивило меня, но я нарочно промолчала об этом, чтобы не подвергать его жизнь опасности: кто знает, что стукнет в голову Астрид? А вдруг она решит помучить его на глазах у матери?

Помещение, в котором жили птенцы, было довольно просторным, а его потолки высокими, и, благодаря этому, вскоре оно заполнилось десятками покрытых ранами и ожогами гарпий.

— Мои малыши! — вскрикнула Гури, подбегая к нам.

— Мои дети! — вторила ей Аэлла.

— Если вы не отдадите нам Черный мох, вашим малышам придет конец, —