— Я не уверена, что смогу. Это очень… Очень тяжелое произведение. И сложное в эмоциональном плане.

— Да, это потрясающе сильная вещь. Но почему-то мне кажется, что у тебя получится, — улыбнулась она. — Выучи его, и мы вместе посмотрим, что из этого выйдет.

В итоге мы с Еленой Степановной отрабатывали стихотворение почти каждый день в течение остатка недели, и мне казалось, что у меня неплохо стало получаться.

Девятого мая перед выступлением я вся дрожала. Одно дело — выступать с заготовленным танцем, и совсем другое — со стихотворением. Люди будут слышать мой голос. А в голосе эмоций не скрыть. Нельзя просто спрятаться за улыбкой. Читая стихотворение, ты обнажаешь душу. И от этого было очень волнительно.

Когда я поднялась на сцену и начала выступление, я увидела лица ветеранов. Их глаза были устремлены на меня, и я почувствовала небывалую ответственность. Ведь со сцены я говорила о страшных днях нашей истории, с которыми была связана их жизнь. Мне не хотелось лукавить, ведь они бы сразу почувствовали фальшь. Мне нужно было прожить каждую строчку. Прочувствовать боль в каждом слове:

Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.

Заплакала земля в тоске глухой,

О, сколько слез, горячих и горючих!

Земля моя, скажи мне, что с тобой?

Ты часто горе видела людское,

Ты миллионы лет цвела для нас,

Но испытала ль ты хотя бы раз

Такой позор и варварство такое?

Мой голос дрогнул, и слеза покатилась по щеке. Слишком сильно меня задевало все то, что описывалось в этом стихотворении.

Каково же было мое ликование, когда я заметила, как смахивают женщины в первых рядах слезинки вслед за мной. Значит, поверили. Значит, я справилась.

Спустившись со сцены, я чувствовала себя перерожденной. Неожиданно все мои проблемы показались мне маленькими и незначительными. Верно говорят, что все познается в сравнении. В сравнении с ужасами войны моя жизнь была сущим праздником. Как я могла раньше этого не замечать? Ведь я и все дорогие мне люди были здоровы, ведь у нас над головой было мирное небо, ведь впереди была целая жизнь.

Учеба в десятом классе подходила к концу. Итоговые контрольные были написаны, годовые оценки выставлены, и мы с одноклассниками готовились в июне пойти в поход, чтобы отметить окончание учебного года.

Вообще-то я не очень любила дикую природу: невозможность толком помыться, комары, сон в спальных мешках. Но все же в поездках на природу была какая-то необъяснимая романтика, которая перекрывала все объективные физические неудобства.

Как-то мне позвонила Даша и предложила увидеться. Мы с ней встретились в нашем дворе и неспешным шагом двинулись на прогулку.

Идя рядом с Дашей, я услышала лето. Оно было на пороге и радостно оповещало о своем наступлении. Сочная зелень заряжала воздух кислородом и свежестью. Яркое небо было приветливым и ясным. Разлитое повсюду солнце ласкало кожу, радуя теплом и светом.

Дни были длинными, светало рано, и казалось, что сейчас самое время дышать полной грудью и жить на всю катушку. Природа стала такой щедрой, что давала людям повод быть счастливыми без причины, просто так.

— Я буду поступать в медицинский колледж, — сказала Даша. — Хочу там начать новую жизнь.

— Это здорово. Уверена, у тебя все получится. Только скажи, ты не боишься крови и всяких там иголок и шприцов? — поинтересовалась я.

— Нет, — пожала плечами она. — Мне кажется, душевные раны куда страшнее физических. Кровь — это всего лишь жидкость нашего организма.

— Так-то оно так, но врачом тоже не каждый стать сможет. Вам же потом на трупаков в морге еще смотреть, — поморщилась я.

— Иногда мертвые люди лучше, чем живые, — улыбнулась Даша.

— Ну да, они отличные собеседники: не перебьют и не станут с тобой спорить.

— И издеваться не станут, и обижать.

— Твои к тебе больше не лезут? — спросила я.

— Нет. С тех пор мы просто делаем вид, что не замечаем друг друга.

— По-моему, это идеальная форма взаимоотношений.

— С ними? Да, — согласилась Даша. — Но, знаешь, в колледже я бы хотела завести настоящих друзей. Найти лучшую подругу. Чтобы мы были как вы с Адой.

— Да, с Адкой мне повезло, это правда, — улыбнулась я.

— А еще хотелось бы встретить настоящую любовь, чтоб, как у вас с Владом, — мечтательно продолжила Даша.

— С чего ты взяла, что у нас любовь? — я удивленно вскинула брови.

— Он мне сам сказал.

— Чего?! — я встала как вкопанная и оторопело уставилась на Дашу. — Когда это он тебе такое сказал?

— На Дне рождения Ады, — хлопая глазами, ответила Даша.

— Да расскажи ты толком, что из тебя все клещами вытягивать надо, — разнервничалась я.

— Ночью я захотела попить и пошла в комнату, где вы спали. Ну, точнее, спала ты, а Влад просто сидел рядом. Я спросила, почему он не ложится, а он сказал, что быть собой можно лишь тогда, когда никто не видит, и он наслаждается такими моментами. Я тогда еще подумала, что это правда. Со мной тоже так было. Когда я приходила в школу, где мне все были не рады, я переставала быть собой. Зажималась, боялась выражать истинные мысли и чувства. Мне казалось, что если они узнают, что я у меня внутри, то используют это против меня, понимаешь?

— Да-да, но ты немного отвлеклась от темы.

— Ах, да. Еще он сказал, что иногда открыться даже самому себе бывает непросто. Что он привык игнорировать неудобные чувства, но, в конце концов, они загоняют его в тупик. Когда я спросила, что именно его мучает, он ответил что-то вроде: "По ходу я люблю ее, но боюсь, что об этом кто-нибудь узнает. Даже я сам".

Я зависла, с трудом переваривая услышанное.

— Даша, — наконец почти шепотом произнесла я. — Почему ты мне об этом не говорила раньше?

— Я думала, ты знаешь. Ведь после драки на стадионе вы ушли вместе, — растерянно ответила Даша. — И вообще, я думала, вы встречаетесь.

— Нет, мы не встречаемся. Он встречается с Кирой. Об этом все знают. Ты вообще, что ли не в курсе, что в школе происходит? — возмутилась я.

— С Милославской? — лицо Даши вытянулось от удивления.

— Ну, до тебя, как до жирафа, — с улыбкой вздохнула я.

Мы вновь двинулись по тротуару.

— А зачем он мне тогда про тебя сказал? Он, конечно, был не трезвый, но, по-моему, осознавал происходящее.

— Да уж, ну и задачку ты мне подкинула.

— А ты его любишь? — невинно поинтересовалась Даша.

— Ой, Дашка, ну какой ты еще ребенок! Ну а как ты думаешь, если я так разволновалась из-за его слов, люблю я его или нет? — усмехнулась я.