— Любишь, — кивнула Даша.

— Вот видишь, начинаешь разбираться в человеческих отношениях.

Проходя мимо киоска со сладкой ватой, я не удержалась и купила ее. Я понимала, что там сплошной сахар, но ничего не могла с собой поделать. В детстве мама, когда не разрешала мне кататься на страшных аттракционах в парке, всегда ее мне покупала в качестве утешения. С тех пор у меня в мозгу закрепилась прочная взаимосвязь между сладкой ватой и успокоением.

Если то, что рассказала Даша про Влада, было правдой, то это позволяло мне надеяться на то, что между нами еще не все кончено.

Я не общалась с Владом и его компанией уже почти три недели. На душе было тоскливо и пусто. Оказывается, я успела не на шутку привязаться к ребятам. Мне не хватало не только Влада со Стасом, но и Платона с Юлей.

Я не осуждала Стаса за то, что он решил прервать наше общение. Это было логично. На Влада я тоже вряд ли могла злиться: в наших отношениях все слишком запуталось. Тогда в Питере он хоть и сам поцеловал меня, но потом сам же и оттолкнул.

Я очень удивилась, когда за пару дней до похода с одноклассниками увидела входящий звонок от Юли. Она была, как всегда, мила, спрашивала, как у меня дела и почему я совсем пропала. Я соврала, что зашивалась по учебе.

— Приходи вечером в гараж. У ребят финальная репетиция перед концертом в субботу, будет круто, я возьму чипсы, — весело сказала Юля.

— Я, наверное, не смогу, у меня тренировка.

— Саш, брось, мы сто лет не виделись. Если не придешь, нанесешь мне личную обиду.

— Хорошо, а кто еще будет?

— Никого вроде, только ребята и мы.

— Ладно, до вечера, с меня фисташковое мороженое, — улыбнулась я.

— Именно поэтому я тебя и позвала, — хихикнула Юля и отключилась.

Умом я понимала, что мне совершенно незачем идти в гараж. Но сердце умоляло согласиться. Я боялась признаться, что больше всего на свете хотела увидеть Влада. В школе за эти две недели я видела его всего два раза, и то мельком.

Вечером я натянула джинсы и серую футболку оверсайз, накинула джинсовку, собрала волосы в высокий хвост и вышла из дома. Оказавшись у металлической двери гаража, я услышала голоса. Сердце заколотилось, и я вошла внутрь.

Группа "Абракадабра" стояла на импровизированной сцене в полном составе. Зрителей, кроме меня и Юли, не было. Я облегченно вздохнула и помахала присутствующим в знак приветствия. Влад, как и остальные, поздоровался со мной и продолжил настраивать гитару.

Юля на самом деле была рада меня видеть. Мы шушукались с ней на старом, видавшем виды диване, поедая чипсы и мороженое, пока ребята готовились.

— Платошка стал встречаться с Вероникой, — поведала мне она.

— С той Вероникой, которая, — я замялась, пытаясь подобрать нужные слова.

— Да, с той Вероникой, которая на его дне рождения клеилась к Стасу, — поняла меня Юля.

— Почему? — недоумевала я.

— Ты меня спрашиваешь? — кисло отозвалась Юля. — Иногда мне кажется, что моему брату отшибло мозг. Но горькая правда в том, что Платон уже больше года был влюблен в Нику. И Стас, кстати, это знал. Наверное, поэтому и отшил ее.

— Может, он отшил ее, потому что она ему не нравилась?

— Может, — пожала плечами Юля. — Но вообще Стас очень щепетилен в таких вопросах, говорит, что "никакая баба не стоит мужской дружбы".

Я поежилась. Тема Стаса, мужской дружбы и любовных отношений слишком уж напоминала мне о неразберихе, происходящей в моей личной жизни.

Когда заиграла музыка, мы с Юлей повернулись к музыкантам. Они исполняли свои старые песни, порой по несколько раз отрабатывая некоторые куплеты и придавая некоторым из них новое звучание. Затем парни сделали перерыв, чтобы обсудить моменты выступления. Я смотрела со стороны, как Влад погружен в рабочий процесс: очевидно, он не думал обо мне сейчас. А думал ли в предыдущие три недели? Я пыталась поймать его взгляд, чтобы прочитать ответ в глазах, но он смотрел куда угодно, только не на меня.

Я начала жалеть, что пришла сюда. Несомненно, он не хотел меня видеть. Видимо, он считал ошибкой то, что произошло между нами на крыше. Однако уйти сейчас было бы невежливо по отношению к остальным музыкантам, и я решила досидеть до конца. Все остальные ребята общались со мной как ни в чем не бывало, а вот Влад держался в стороне. За весь вечер он ни разу не заговорил со мной.

Под конец репетиции заиграла музыка, которую я раньше не слышала.

— Это их новое творение, — пояснила Юля.

Мелодия была красивая и немного грустная. А затем я услышала хрипловатый чарующий голос Влада:

Когда пшеница твоих волос лежит на моей груди,

Я хочу кричать, что люблю тебя, и плевать, что там впереди.

Но потом, спустя миг, вспоминаю,

Что ты об этом не знаешь.

Мои чувства меня убивают.

И сдержать их сложней, чем цунами.

Подойди ко мне ближе, родная.

Я в твоих глазах правду читаю.

Я читаю в них чистую истину,

И становится ясным мне смысл весь.

Сердце в груди отчего-то застучало сильнее и громче.

Когда репетиция закончилась, все засобирались по домам. Я тоже поднялась. Влад с Платоном тихо переговаривались, рассматривая листы с нотами. Юля уже была на улице, за ней на выход двинулись Илья с Артемом. Я пошла следом за ними. Внезапно за спиной я услышала:

— Саш, задержись ненадолго, пожалуйста, — голос Влада звучал сухо и как-то по-деловому.

Я повернулась и, подняв брови, спросила:

— Зачем?

Влад ничего не ответил. Он пожал руку Платону, который, махнув мне на прощанье, направился к выходу. Влад, пройдя мимо меня, закрыл за ним дверь на засов. Мы остались наедине.

— Как тебе песня? — спросил Влад, опираясь на стену.

— Нормально, — коротко ответила я.

— Как у тебя дела? Мы давно не общались.

— Нормально.

— И все?

— Если тебе так интересно, как у меня дела, почему не звонил? — едко спросила я.

— Я не знал, как тебе сказать.

— Сказать что?

Влад прикрыл глаза и тихо произнес:

— Все то, что я сказал в этой песне.

— Это ты ее написал?

— Да.

Не зная, что ответить, я присела на диван и сложила руки на груди.

— Это было такое паршивое время, ты бы знала, — продолжал Влад.

— Почему?

— Каждое утро я просыпаюсь разбитый вдребезги, потому что мне не хватает тебя. Я хочу вдыхать твой запах. Видеть небесные глаза. Трогать золотые волосы.