— Терпи, дурашка, коли жить хочешь, — шепнул ему Властимир и уже не отпускал от себя.

Ущелье вскоре закончилось отверстием огромной пещеры, у которого их уже ждали другие хазары.

Перед входом, достаточным, чтобы в него проехало сразу семеро всадников с высоко поднятыми копьями, была небольшая площадка. Всех полоняников согнали на нее, смешав девушек и юношей. Ожидавшие хазары не спеша принялись разглядывать их, переговариваясь с доставившей их охраной. Потом один из встречавших повелительно махнул рукой, полоняников окружили и, толкая тупыми концами копий, погнали в пещеру.

Поддерживая избитого мальчишку, Властимир вошел во тьму подземелья одним из первых. Рядом с ним оказался Буян, но гусляра быстро оттеснили, и тот ничего не успел сказать князю.

Людей почти бегом погнали навстречу мраку, который не могли разогнать даже факелы в руках хазар. Князю это все напоминало пещеры, по которым они путешествовали с Ратом и встретили забытый идол Ящера. Буян вспомнил о том же.

Коридор закончился гротом, из которого дальше вело несколько ходов. Здесь юношей и девушек разделили. Долго сдерживаемые слезы сами хлынули у девушек наружу, и эхо подхватило вскрики и горестные стенания. Полоняники прощались перед смертью. Какая-то девушка, совсем юная, вцепилась в шею одному из парней с такой силой, что понадобились усилия четырех хазар, чтобы разжать ее руки. Когда ее оттаскивали, она упиралась и кричала, пока могла:

— Я люблю тебя, Ждан! Люблю!

Хазары зажали ей рот и увели. Вместе с девицами ушел и Буян, как когда-то в стане мадьяр, даже не посмотрев на князя.

Девушек вывели на небольшой помост, огороженный низким заборчиком. В стенах пещеры горели факелы — в их свете хазары принялись осматривать полонянок, тыча пальцами и переговариваясь. Девушки, чувствуя на себе откровенные оценивающие взгляды, смущались и дрожали, сдерживая слезы.

Беляна была, напротив, возбуждена. Она знала, зачем пришла сюда. Хотя предпочла бы обойтись без пещер и их обитателей, но раз нет другого выхода, лучше покончить с этим делом сразу. Этот резанец с его стрелами и необыкновенной удачливостью должен погибнуть, и поскорее… А здесь никто не догадывается, что Властимир пришел сюда, чтобы убить Змея — того, кому все они служат, каждый по своей причине.

Хазары пока не обращали на нее внимания, занятые остальными девушками. Улучив минуту, Беляна протолкалась вперед, к самому краю помоста, и, подождав, пока взгляд одного из хазар, который явно был здесь главным, обратился на нее, не спеша обнажила плечо и открыла выжженное прикосновением Лиха клеймо.

На белой гладкой коже оно в кровавом свете факелов было хорошо заметно. Увидев знак, хазарин оторопел. Беляна дала ему время насмотреться, потом натянула рубаху на плечо и кивнула.

Хазарин подозвал одного из своих воинов и что-то тихо сказал ему на ухо. Тот почтительно поклонился и убежал куда-то по темному коридору.

Беляна успокоенно вздохнула. Полдела было сделано. Они со старухой не зря столько ждали в том лесу. Но им не везло — все время подле резанца был этот гусляр, который слишком много знает, чтобы быть обыкновенным человеком. Его знание тайной магии, запретной во многих местах, его ум и сметка — он явно не тот, за кого себя выдавал, но он далеко, остался в Ореховце, и князь теперь падет.

Беляна, однако, не ведала, что гусляр стоит в нескольких шагах от нее. Буян же не понял, какой знак подала Беляна хазарам, и не знал, зачем ей это понадобилось. Но тут хазары-охранники копьями погнали всех девушек по коридору.

Тем временем мужчин точно так же с непонятной пока целью вывели на точно такой же помост и затем отправили дальше в глубину пещеры. Подавленные всем увиденным и происходящим, славяне не сопротивлялись.

Ход вился как след змеи. Боковые ответвления отходили направо и налево. На поворотах горели масляные светильники, озаряя мрачные своды и каменные сосульки, свисающие с потолка. Было тепло и сыро, пахло затхлостью. Где-то звучно шлепались о землю капли — их не могли заглушить даже шаги людей.

Неожиданно полон остановили перед огромной, в два человеческих роста, овальной каменной глыбой. Передний хазарин сунул какой-то предмет, зажатый в кулаке, в щель сбоку, и глыба со скрежетом пришла в движение. Когда она отъехала в сторону, все увидели, что за нею открывается еще одна пещера.

Полоняников тычками копий и окриками втолкнули в новую пещеру, и камень задвинулся обратно. Подросток по-Дле Властимира прерывисто вздохнул.

Грот, куда их ввели, был огромным — почти три десятка саженей в длину и два десятка в ширину. У дальней стены он заворачивал направо. Пол, потолки и стены были неровные — сверху спускались толстые сталактиты, на стенах имелись складки, на полу встречались ямы и гребни. На ровных местах камни и щебень были собраны в кучи, между которыми были протоптаны тропинки. В стенах на разной высоте были выдолблены ложа разной длины и ширины. На каждом лежали ветошь, шкуры и тощие тюфяки, а кое-где и просто охапки соломы. В центре стояло несколько больших отесанных камней, служивших столами, а вокруг них — камни поменьше, вместо скамей. На столах стояла глиняная и деревянная посуда. Освещалось помещение несколькими светильниками, прикрепленными к стенам. В спертом воздухе, где пахло старыми шкурами и человеческим потом, они горели плохо и чадили.

Пока пленники осматривались, из глубины пещеры вышли люди и окружили их. Старожилы стали внимательно разглядывать новичков.

Здесь было около пяти десятков человек — большинство, как отметил Властимир, были его ровесниками или чуть помоложе. Но сейчас все выглядели старше своих лет — все одинаково мрачные, настороженные, постаревшие от того, что пришлось им пережить. Судя по всему, здесь были не только жители Ореховца, но и обитатели других славянских земель.

— Откуда вы будете? — наконец, спросил один из старожилов.

— Из Ореховца, — ответил за всех парень, которого звали Жданом.

— А… понятно, — мрачно кивнул тот, кто задал вопрос. — Что ж, проходите!

Он сделал широкий приглашающий жест. Несколько человек стали накрывать на стол. Появился хлеб, репа, полосы вяленного по-хазарски мяса и кувшины. Пленники сели за стол.

— Ратибор? — вдруг воскликнул один старожил дрогнувшим голосом.

Сидевший подле Властимира подросток подпрыгнул от неожиданности. Из задних рядов к нему проталкивался парень не намного старше его и чем-то на него похожий.

— Горицвет? — ахнул подросток, подбежав к нему. — Ты живой?

Они бросились друг другу в объятия.

— Живой, живой! — повторял Ратибор. — Мы уж не чаяли… А мать-то как убивалась!

— Глазам не верю. — Горицвет не мог наглядеться на дорогое ему лицо. — Как ты вырос! Ведь мальцом был, от земли не видать! А теперь — погляди-ка… Просто не верится.

— Ты тоже совсем другой, Горицвет. Я тебя и не признал сперва-то… — Ратибор обернулся к Властимиру и остальным и воскликнул взволнованно: — Брат мой старший! Три года назад точно так же сюда попал. Мы уж думали, что погиб, а он живой… Вот бы мать узнала…