Горицвет понурил голову.

— Лучше бы и не узнала, — сказал он. — Отсюда нет возврата, только смерть.

Ратибор прижался к брату. Двое сидевших за столом подростков потерли кулаками повлажневшие глаза.

Властимир обвел всех взором — полоняниками овладело уныние и безнадежность.

— Нет, — строго и неожиданно громко молвил он, и все посмотрели на него. — Не след нам просто так сидеть и ждать, пока смерть придет за нами… Клянусь честью, силой Перуна и мечом Ругевита клянусь — мы еще покажем им всем… Выход найдется!

Полоняники посмотрели на него с недоверием, но тут странный шорох и царапанье у входа привлекли их внимание. Тяжелая каменная глыба, закрывавшая выход, дрогнула, натужно заскрипела и поползла вбок, открывая постепенно увеличивающуюся щель. Полоняники бросились в сторону, в темноту, стараясь спрятаться, полагая, что это хазары пришли за ними. Горицвет загородил собой младшего Ратибора.

За дверью, однако, не было слышно голосов обычно многочисленной охраны. Когда щель увеличилась настолько, что в нее мог пройти человек, кто-то бочком протиснулся в пещеру, не забыв что-то выдернуть из двери с той стороны. Заторная глыба вернулась на место.

— Княже! Княже! — раздался голос вошедшего.

— Девка! — удивился кто-то, увидев человека в женской одежде.

Но Властимир уже разглядел знакомые черты и вышел вперед:

— Буян? Как ты вошел сюда?

— Потом объясню. Князь, Беляна пропала!

— И что?

— Сейчас ты все поймешь! — Буян с Властимиром уселись на ближайший камень. — У меня предсказание того отшельника долго из головы не шло. О предательстве. И я за Беляной всю дорогу сюда, в полон, наблюдал. Сначала она вроде как все — печальна была, а потом присмирела и даже повеселела, словно не на смерть, а домой ее везут. Последние дни все на телеге ехала, не слезала, и охрана ее не сталкивала. А чуть нас завели в грот, точь-в-точь как у вас, — входят хазары, слуги Змеевы, говорят ей: «Пора!» — И она с ними пошла, не дрогнула. А других девушек уводили — они крик да плач подняли. Я дождался, пока все стихло, — и к тебе.

— Что ж тут такого? — засомневался Властимир.

— Чует мое сердце, что была она с хазарами в сговоре! — воскликнул Буян. — И оберег не молчит, покоя не дает… Не Медли, князь! Ночь скоро настанет — тогда и придет время Дело исполнять.

— А как мы выйдем?

— Ай не понял, как я вошел? — улыбнулся гусляр и вынул из-за пазухи сухой лист. — Разрыв-трава любой замок отопрет, даже такой. У меня запас пока еще есть. Я теперь тебя, княже, одного не оставлю.

Полоняники столпились вокруг, с удивлением глядя на Буяна. Такого тут еще не бывало, сколько они себя помнили — пленные сами двери не открывали.

— А кто вы такие? — спросил один из них. — С виду люди не простые, знакомы меж собой и речи ведете странные? Что за люди вы и откудова? И почему ты в женское платье обрядился?

Названые братья встали.

— Имя мне Властимир, сын Улеба, Всегневы внук, — негромко сказал резанец. — Князь я из города Резани, сюда приехал издалека нарочно — со Змеем силой помериться, постоять за землю-матушку. А к вам в обоз попал потому, что другой верной дороги в Змеево логово нет. Здесь же зверь сам на ловца идет.

Люди слушали его слова внимательно.

— Из какого ты, князь, города? — переспросил кто-то.

— Из Резани, что на берегу реки Оки стоит, отсюда к северу.

— Из Резани? — спрашивающий почесал в затылке — Что-то не слыхал такого города.

— Ничего, — уверенно кивнул Властимир. — Придет пора — ты еще услышишь о нем!

— А я — Буян, Вадима сын, друг его, — сообщил гусляр — Шел с ним от Резани, из лесов тамошних, и далее пойду до конца.

— А почто девкой вырядился? — спросил Горицвет.

— Жребий в Ореховце мне не вышел в полон идти вместе с Властимиром. Вот я нарядился, караван догнал и тайком в него проник, — объяснил Буян и принялся через голову, путаясь в подоле, стаскивать длинную девичью поневу. На парне оказалась расшитая по вороту рубаха, синие порты и востроносые сапожки. Полоняники весело захохотали, нахваливая удаль и хитрость Буяна.

— Слушай, а что это у тебя? — спросил мальчишка, указывая на оберег.

Буян подкинул на ладони резную фигурку.

— Оберег резанский, — объяснил он. — Хранит он от беды и лихих людей, а когда и совет даст — нужно только уметь слушать… Раньше, еще при Роде и сыновьях его, обереги по всей земле умели делать. А теперь на пальцах нетрудно пересчитать волхвов, которые могут настоящий оберег вырезать. Но их силу не сравнить с силой древних оберегов. А те со временем потеряли силу свою. Может, это последний древний оберег, что сохранил ее.

— А почему так случилось?

— Кто знает? Может, оттого, что сами люди стали иными, а может, тайна в них какая-то — про то я не ведаю!

Властимир только диву давался, слыша речи гусляра. И откуда он всего этого набрался? Вспомнил о волхве, которого Буян поминал пару раз. Не от него ли все знания гусляра?

Буян полюбовался на оберег и убрал его под рубаху. Один из слушателей протолкался вперед.

— А я-то смотрю и не возьму в толк, где я тебя видел! — воскликнул он громогласно с ильменским выговором. — Ты из Новгорода!

Буян улыбнулся во весь рот:

— Верно!

— Ты гусляр! Ваш дом стоял на Торговом конце, в середине улицы?

— Точно.

— И это ты тогда на свадьбе у Рюрика играл?

— Ну я. — Довольный Буян скромно потупился.

— Я тебя сразу и не признал, — сказал новгородец. — А ты меня помнишь?

— Нет.

— Я Изяслав, кузнеца Твердислава сын. Его кузня на Словенском конце первая. А у вас в Торговом конце такого кузнеца отродясь не рождалось…

— Точно! Изяслав, помню я тебя! — воскликнул Буян. — У тебя невеста в доме против моего жила…

— Верно! — радостно воскликнул Изяслав. — Здорово, земляк! Они обнялись, хлопая друг друга по плечам.

— Слушай, — отстранился Буян, — а как ты сюда-то попал?

— Мы с ребятами решили за зипунами на Итиль сходить, пограбить малость, — весело махнул рукой Твердиславич. — Да вот сюда попали. Тут с зимы… Да я не один здесь новгородец — со мной еще трое. Раньше нас шестеро было, но двоих уже к Змею увели.

Он обернулся, подзывая остальных новгородцев, но те не спешили подходить.

— Изяслав, — молвил один из них строго. — А ты что, не помнишь, что на всех концах прошлой осенью про него кричали?

Все как-то сразу притихли.

— Изгой он, — сказал тот новгородец. — Без угла и огня. У него полземли Новгородской варяжских мстителей кровных…