Предположим, что одна из них богата и избалованна, а вторая – бедна и несчастна в доме у мачехи. И вот грядет королевский бал. Семья богатой девушки пренебрегает приглашением, неважно, по каким причинам, и тогда она подбивает свою новую подружку на дерзкую шалость. Они все хорошенько продумали! Сходство играет им на руку, а во всем остальном они положатся на удачу.

И вот в тот вечер, когда назначен бал, одна девушка отправляется во дворец, а вторая тем временем играет ее роль, закрывшись в комнате и подавая голос, когда из-за дверей спрашивают, как она себя чувствует. Возможно, она даже показывается издалека слугам, чтобы исключить любые подозрения. Тогда ясно как божий день, почему первая должна вернуться домой к точному времени: ведь если она не успеет раньше, чем приедет семья Золушки, мачеха обнаружит отсутствие падчерицы, и девочку жестоко накажут. Причем намного раньше, чтобы Золушка успела переодеться в свое платье и вернуться домой. Если балы заканчивались в три-четыре часа утра, то полночь – крайний срок, когда ее подруга должна покинуть дворец.

– Логично излагаешь.

– И не менее очевидно, почему псевдо-Золушка на балу заговаривает со своими родными, от которых настоящая Золушка, следуя здравому смыслу, должна бы держаться как можно дальше: потому что это не ее родные! Может, она идет на это шутки ради, а может, просто не знает в лицо никого из семейства своей подруги, но факт остается фактом: она подходит к ним, угощает фруктами и ведет себя приветливо и непринужденно. Когда бьют часы, она вспоминает о времени и убегает. Принц не успевает догнать ее карету.

– А откуда карета? – немедленно спросил Сергей, перед глазами которого все произошедшее разворачивалось с такой легкостью, словно Макар не рассказывал историю, а показывал фильм.

– Карета? – Илюшин задумался на несколько секунд. – Карета, конечно же, ее собственная. Это подтверждает мое предположение о том, что девочка была из весьма состоятельной семьи. Возможно, причина раннего возвращения заключалась еще и в том, что ее родители уезжали куда-то – но не на бал! – и должны были возвратиться не позже полуночи. Ей обязательно нужно было опередить их! Вот почему она торопилась. Были ли несколько слуг с ней в сговоре, или она сообразила привлечь к своей затее кого-то со стороны – неважно, главное – у нее все получилось.

Итак, она прибегает впопыхах с бала, вся в счастливом упоении, и рассказывает, что танцевала с принцем, кажется, понравилась ему, и – самая прекрасная новость – вскоре состоится второй бал! Они снова обсуждают с подружкой, что предстоит сделать, и теперь у красавицы не остается ни капли колебаний: то, что прошло успешно один раз, должно пройти хорошо и второй!

Так и происходит. Правда, на этот раз она теряет туфельку, но это сущая ерунда по сравнению с тем, что их проделка вновь удалась. И тут мы подходим к самому интересному.

Макар крутанул солонку в пальцах так быстро, что соль не успела просыпаться.

– Само собой напрашивается предположение, – сказал он с воодушевлением, – что девочки встретились на следующий день в лесу. В условленном месте – быть может, там, где они познакомились. Накануне первая не успела толком рассказать подруге о том, что случилось на балу, зато теперь поведала во всех подробностях, сияя от счастья, что принц влюбился в нее и сделал ей предложение. Она будет принцессой! А потом и королевой! К тому же с раннего утра глашатаи уже успели разнести весть о том, что принц ее ищет! Выходит, она очень кстати потеряла туфельку, а ведь накануне убивалась по ней: туфли-то не из дешевых. А наша бедная Золушка слушает ее очень внимательно и радуется вместе с подругой. Можно догадаться, что в лесу у них был тайник. Переодеваться дома слишком рискованно, их могли заметить. В этом тайнике – платье, украшения, шпильки для волос и одна-единственная туфелька, пара к которой в руках у принца.

Макар прервался, чтобы отпить чая, и наступившая пауза помогла Бабкину осознать, что ему совершенно перестала нравиться эта игра. И история перестала нравиться. Он поймал себя на сожалении о том, что в чашке Илюшина мало чая.

Макар допил его и отставил чашку в сторону.

– Она, разумеется, ее убила, – буднично сказал он. – Задушила или ударила чем-нибудь тяжелым. Та, вторая девочка, Золушка. Это был ее единственный шанс, ты же понимаешь…

Сергей сидел молча, чувствуя себя так, будто его голову сунули в колокол и ударили снаружи.

– Дальнейшее вполне ясно. Ей не составило никакого труда выдать себя за подругу. Внешнего сходства хватило, чтобы принц не заметил подмены, а туфелька и платье с бала послужили достаточными доказательствами. К тому же Золушка была красавицей, так что принцу не на что было жаловаться. А что до исчезновения молодой мадемуазель из соседнего графства, то тело ее, объеденное дикими зверями до неузнаваемости, отыскали лишь неделей позже. Убийцу не нашли: никто не знал о том, с кем она встречается в лесу, а про Золушку в поместье погибшей и слыхом не слыхивали.

Илюшин замолчал. Официантка сунулась было к перспективным клиентам, но на полпути передумала и отошла.

– Вот что непреложно следует из того факта, что отец и мачеха не узнали Золушку на празднике, – закончил Макар. – Но историю рассказывают победители, а они всегда подают ее в самом выгодном свете. Золушка не посмела искажать факты, поскольку о них знали слишком многие, и ей пришлось накладывать кружева выдумки на канву реальных событий. Фея-крестная – подходящее объяснение для людей, веривших в говорящих ослов и прочие чудеса.

– А узнали-то обо всем со слов Золушки… – пробормотал Бабкин.

– Да. Только она могла бы рассказать историю своей жизни так, чтобы получилась сказка, а не повесть о расчетливом убийстве. Ну как, убедительно я обосновал тебе неувязку с балом и неузнанной девицей?

Бабкин молчал.

– Э, Серега! Ты чего?

Сергей поднял глаза, посмотрел на друга без улыбки.

– Что? – несколько обескураженно спросил Илюшин. – Что ты как пыльным мешком стукнутый? Я поглумился над святым? Прости, мой трепетный друг… Я напишу расписку, что все это наглая ложь и клевета на героиню детских грез, и заверю ее у нотариуса. Устроит?

– Напишешь? – переспросил Сергей. Глаза его расширились. – Напишешь?!

– Может, с ошибками… – начал Илюшин, но Бабкин вскочил с места, и ему пришлось замолчать.

Сергей обхлопал себя по карманам и в джинсах нашел то, что искал. Он торопливо вытащил сложенный вчетверо листок, смятый на сгибах, развернул его, сел и пробежал глазами. А затем обхватил себя руками за голову и глухо застонал.

Макар осторожно подтянул к себе листок и прочитал вслух:

– «Я боюсь тебе писать потому что мне страшно, будто ты думаешь обо мне плохо. Пожалуйста, не думай! Я знаю что не должна тебе писать такие слова потому что это неправельно, но мне все равно».

Илюшин оторвал взгляд от бумаги.

– Серега, это что? – серьезно спросил он.