– Двадцать первый век, блин, – с одышкой пробормотал он и, отдуваясь, посмотрел на берег.

Берег безмолвствовал. Его – Женькина, разумеется, а не берега – партизанская вылазка до сих пор никем не была замечена. Но радоваться он не спешил: позади остались цветочки, теперь предстояло узнать, каковы на вкус ягодки.

Ведущий в рулевую рубку трап был на самом виду. Прятаться не имело смысла, и все-таки Женька поднялся по нему по-обезьяньи, на получетвереньках – во-первых, потому что было страшновато, а во-вторых, потому что был опытным геймером и знал: чем меньше лезешь на рожон, чем больше ползаешь, тем дольше проживешь. В общем, ничего нового: тише едешь – дальше будешь.

Прислоненный к перилам автомат он покамест оставил на месте, ограничившись тем, что легонько дотронулся кончиками пальцев до нагретого солнцем ствола. Этой железяке в его плане была отведена немаловажная роль, но это не означало, что он по примеру иных-прочих повсюду должен таскать ее за собой.

Проскользнув в рубку, Женька осмотрелся. Громоздкая штуковина с тяжелой эбонитовой трубкой, привинченная к переборке, наверняка была рацией. Малодушное желание позвать кого-нибудь на помощь увяло, не успев до конца расцвести. Стрельников не раз говорил, что их враг – это фактически министерство внутренних дел. И нет никакой гарантии, что, связавшись по радио со спасателями и береговой охраной, ты вместо помощи не вызовешь противнику подкрепление. Потому что МВД, как и любая другая силовая структура, – это огромное ветвистое дерево с густой кроной и мощной корневой системой, пронизывающей каждый сантиметр почвы у тебя под ногами. Задень тоненький, как паутинка, корешок, а в следующую секунду тебе на голову с треском рухнет сук весом в полтора центнера… Короче, хочешь неприятностей – позвони в полицию.

Поскольку толку от рации не предвиделось, Женька сосредоточил свое внимание на приборной панели. Тут, по счастью, все было просто, как кремневое ружье: штурвал, рубильник, под которым масляной краской от руки было коряво выведено: «Пуск», и Т-образная рукоятка хода – малый вперед, полный вперед, малый назад и так далее. Там, на пульте, была еще целая куча каких-то тумблеров и кнопок, но Женька решил, что они ему вряд ли пригодятся: главное, что он сумел без проблем найти нужное.

Он немного поколебался, не зная, с чего начать. То есть было понятно, что начинать нужно с пришвартованной к берегу шлюпки, чтобы предотвратить погоню, но для этого следовало опять совершить необратимый поступок.

Женька вздохнул. Сказавши «А», надо говорить «Б», иначе незачем было и огород городить. Чтобы немного потянуть время, он вынул из-за пазухи и аккуратно расстелил на столе промокшую карту – пусть сохнет, пока суд да дело. После чего вышел на мостик, взял автомат и решительно, с лязгом оттянул затвор.

При этом патрон, который уже был в стволе, выскочил наружу и покатился по палубе. Женька задержал его, наступив ногой, поднял и спрятал в карман: глядишь, пригодится. Чтобы опять не наделать глупостей, о которых потом придется жалеть, он действовал нарочито неторопливо, продумывая и контролируя каждый свой шаг. Автомат был заряжен и снят с предохранителя – словом, полностью готов к бою. Женька крепко упер в плечо деревянный приклад и припал к нему щекой, старательно сощурив левый глаз.

Кровожадный бесенок, живущий в каждом, кто посвятил какое-то время поголовному истреблению виртуальных врагов на полях компьютерных сражений, тихонько нашептывал в ухо, что для начала было бы недурно полоснуть длинной очередью по палатке. Женька благоразумно послал его куда подальше: во-первых, результат был непредсказуем, во-вторых, в рожке было всего двадцать девять патронов (плюс один в кармане, но это, можно сказать, не в счет). А в-третьих, там, в палатке, находились не компьютерные монстры, а живые, русские люди. Раненые, елки-палки! И притом – сотрудники правоохранительных органов. Вот и стреляй в них после этого…

Задержав дыхание, Женька плавно потянул и тут же отпустил спусковой крючок. Он где-то слышал (и геймерский опыт это подтверждал), что «калаш» посылает в цель одну, от силы две пули. Остальное веером разлетается куда попало, так что, стреляя на результат, лучше бить короткими очередями.

Пули взметнули высокие фонтанчики брызг в паре метров от лодки. Не давая себе нервничать и торопиться, Женька спокойно скорректировал прицел и повторил манипуляции со спусковым крючком. В ушах у него еще звенело от первой очереди, зато вторая показалась уже не такой громкой – кажется, он начинал привыкать.

В полуметре от лодки взлетел еще один фонтанчик; вторая пуля продырявила резиновый борт. Свиста рванувшегося наружу воздуха Женька, конечно, не слышал, но увидел, как надувная шлюпка начала прямо на глазах перекашиваться, оседая на правый борт.

– Это дело, – с удовлетворением произнес Женька Соколкин и дал еще одну очередь.

На этот раз он не успел вовремя убрать палец со спускового крючка, разом выпустив на волю не то четыре, не то целых шесть остроносых воробышков. Удача все еще оставалась на его стороне: очередь аккуратно прошлась вдоль левого борта лодки, превратив его в шипящее, шевелящееся, проседающее резиновое решето.

На звуки стрельбы из палатки вышел боец с рукой на перевязи. Он был без автомата и заметно пошатывался. Выпрямившись, он тупо уставился на траулер, не замечая, что вверенное его попечению плавсредство уже наполовину затонуло. Женька дал еще одну очередь. От жестяного кожуха мотора полетели заметные даже издалека искры, но эффектного взрыва, которого в глубине души ждал Соколкин, не последовало. Зато дробный лязг металла о металл подсказал наконец Мазаю, по какой мишени на этот раз палят с борта траулера. Осознав чудовищность происходящего, он замахал здоровой рукой, широко разевая рот, и до Женьки через всю бухту донеслись слабые крики, из которых он сумел разобрать только несколько раз повторенное слово «мать».

Лодка тонула. Ее корма уже погрузилась, над водой виднелся только кожух мотора, и Женька дал еще одну очередь, целясь в эту ярко-желтую жестянку, похожую на космический шлем инопланетного завоевателя. Вокруг тонущего пришельца запрыгали, заплясали водяные столбики, по воде поплыли радужные разводы и пятна. Мотор так и не взорвался, но Женька решил, что этого хватит, тем более что сделать больше он уже все равно не мог. А кому нужно, чтобы лодочный мотор от первого же попадания взрывался, как целая нефтеналивная цистерна, тот пускай идет в кино. А еще лучше пусть сам попробует, пусть убедится, как оно бывает на самом деле…

«Хватит», – твердо сказал себе Женька и, прихватив автомат, метнулся в рубку. Это вышло немножечко неудачно: оглянувшись, он заметил, что раненный в руку боец на берегу, перестав орать, смотрит в бинокль – смотрит, понятное дело, не куда попало, а прямо на него, Женьку Соколкина. Конечно, на таком расстоянии ни в чем нельзя было быть уверенным, но Женька почувствовал, как встретились их взгляды. Бросив бинокль, боец нырнул в палатку. «Уй, е!» – сказал Женька и пулей скрылся в рубке.

Пока он упражнялся в стрельбе по неподвижной мишени, траулер потихоньку дрейфовал в сторону берега, то есть прямо на палатку, облегчая задачу тем, кто в ней находился. Торопливо сунув в угол автомат, Женька подскочил к пульту и повернул рубильник, поставив его в положение «пуск». В глубине души он побаивался, что одного этого окажется маловато, и вышло в точности так: судовая машина даже не подумала завестись. Не было ни рокота дизельного мотора, ни квохтания стартера – ничего, кроме плеска волн, свиста ветра в растяжках и заунывных криков чаек.