чуть не забыла! Я мигом, — и унеслась, чтобы вернуться через минуту с коробкой.

Я смотрела, недоумевая, пока старушка не пояснила:

— Ты говорила, что сиротам из лечебницы не хватает заботы. Я попросила Лалли достать с чердака игрушки моих детей. Они, хоть и не новые, но дорогие и в хорошем состоянии.

— Подтверждаю! — Лалли захлопотала, вытаскивая на свет божий премилую куклу с голубыми глазами и светлыми косами. — Я привела их в порядок, почистила, кое-где заштопала. Вот, забирай! Уверена, детям понравится.

— Спасибо… — произнесла тихо, принимая куклу и разглаживая атласное платье. Такую красоту я видела только на витринах.

От их доброты у меня на глаза едва не навернулись слезы. Как же повезло встретить в этом мире таких чудесных людей!

* * *

В лечебнице жизнь била ключом. Уголек сразу унесся по своим кошачьим делам, а я сперва решила отметиться у нейта Энкеля. В такое время у него обычно случался наплыв пациентов. Но сейчас лекарь был в кабинете один. Увидев меня, поднялся и поспешил навстречу, тряся исписанным листом бумаги.

На днях он направил в гильдию просьбу прислать еще одного хирурга или парочку практикантов. А я обещала узнать у декана целительского факультета, нельзя ли выделить нам кого-то на практику. Мало ли, вдруг случится чудо, и молодой маг согласится у нас поработать? Хотя бы для набора опыта. Взрослые и состоявшиеся знают себе цену и вряд ли станут размениваться на безымянные лечебницы.

— Аннис! — лекарь возбужденно потер ладони, выглядел он очень и очень довольным. — Хорошие новости! Нам выделили дополнительную денежную помощь, можно не стесняться и заказать еще это, это и это, — он указал пальцем в список. — И еще останется!

— Корона весьма щедра, — я аккуратно сложила листок и сунула в карман. — В ближайшие дни все будет заказано, нейт Энкель!

А в уме поставила галочку: не забыть о ткани на форму для сотрудников. По два комплекта: рабочий и сменный. А потом найти ателье, где все смогут сшить в срок…

— Это не корона, — лекарь покачал головой.

— Да? А кто тогда? — спросила я с удивлением. Неужели нашелся спонсор?

— Сам не знаю, — он пожал плечами, — об этом сообщил казначей. А таинственный благодетель не пожелал раскрывать своего имени.

Я несколько секунд молчала, а потом заговорщически подмигнула Энкелю:

— Кем бы ни был этот человек, его деньги пойдут на благое дело.

И так хотелось надеяться, что это тот, о ком я думаю.

Но эта новость оказалась не единственной. Нейт Энкель обрадовал, что скоро в гильдии состоится съезд лекарей, где будут обсуждаться важные вопросы и новейшие методы лечения, и предложил принять участие.

— Если хочешь, подготовь доклад, мы вместе его обсудим. Тряхнем стариной, — он лукаво улыбнулся. — Тему придумай сама. Только что-то немагическое, доступное простым лекарям вроде меня. За помощью обращайся, помогу чем смогу. Но ты и сама умная и предприимчивая девушка, я в тебе не сомневаюсь.

А я что? За любой кипиш, кроме голодовки! О, уже предвкушаю.

— Будет сделано, нейт Энкель! Спасибо вам за доверие.

Его искреннее участие в моей судьбе грело душу. В ответ на мои слова дедушка Энкель зарделся. Конечно, я не могла ему отказать. Уже успела понять, что хуже всего дела обстоят с ментальными заболеваниями, поражениями головного мозга и… инфекциями. Причины их возникновения до конца не понимали, не разделяли вирусы и бактерии, а скарлатину считали краснухой, несмотря на то, что уже был открыт прототип микроскопа, пенициллин и “некие болезнетворные частицы”. Целителей высокого уровня, которые могли выжечь всю заразу своей силой, было ничтожно мало. Один из известных — мой наставник из Академии, нейт Грейвс, но его на всех не хватит.

Магия могла облегчить боль, унять жар, но часто болезнь возвращалась и уносила жизни сотен больных. И, как ни странно, в инфекционных болезнях порой даже лучше разбирались простые лекари. Я не имею в виду тех, кто при любом расстройстве желудка выписывает касторку и каломель!

В голове замаячил примерный план будущего доклада. Осталось подготовить материал и сделать так, чтобы поразить всех. Доказать, что мои методы рабочие. Это вызов самой себе, но что такое жизнь, если не череда бесконечных вызовов?

Дрожа от нетерпения, я собиралась отправиться на этаж к детям и обрадовать их новыми игрушками, как в коридоре меня поймала Лилит.

— Там какой-то мальчик стоит у ворот. Говорит, что к тебе. Выйдешь?

— Мальчик? Не сказал, что ему надо?

Женщина развела руками.

— Говорить желает только с тобой. Поэтому иди узнай, уж больно нетерпеливый вид у парнишки.

Что ж, знаю одно шустрого мальца, которому я могла срочно понадобиться. Я поняла, что не ошиблась в предположениях, когда увидела маячащую за воротами макушку Резвого. Но зачем он здесь?

— Бон, привет! Что-то с отцом? — спросила обеспокоенно.

— Да-да, с отцом, — мальчишка усмехнулся. — Просил тебе передать.

С этими словами он снял с плеча застиранную холщовую сумку. Внутри лежали те самые игрушки, что я просила починить в прошлый раз. А еще несколько совершенно новых, еще пахнущих деревом, солдатиков, лошадей и кубиков.

Ну все, будет сегодня у малышей праздник. Главное, чтобы не передрались.

— Отец говорит, что лучше стало. Ноги все еще не ходят, но уже что-то чувствуют, — объявил Бон, когда я, тронутая подарком, просила передать благодарности отцу.

— Скажи, что скоро я опять его проведаю. Лечение надо продолжать, тем более, появились улучшения.

Как бы не разорваться в череде дел. Прежняя я столько бы не вывезла, а здесь с каждым шагом становилась как будто сильнее, выносливей.

Бон мялся, переступая с ноги, на ногу, а потом смущенно пробубнил:

— Прости, что не верил, что ты настоящая магичка. Я своей банде рассказал, как ты помогаешь отцу, и теперь они тоже хотят попросить кто о чем.

— Ладно, пускай приходят, — я потрепала парня по макушке.

— Слушай, теть, чуть не забыл! — он вдруг хлопнул себя по лбу. — Мы вчера вечером с мальчишками тут гуляли, так тот мужик снова у лечебницы ошивался. Помнишь, ты о нем говорила?

Конечно, такую личность не забыть. Сама не знаю, почему его облик отпечатался в памяти. Вспоминая его взгляд, непроизвольно хотелось закрыться.

— Ладно, я побежал в школу! А то мать прибьет, — слова Резвого вырвали из задумчивости.

Я улыбнулась