Звуки рыданий и всхлипываний усилились.

– И она права… была права, – поправился Стив. – Салли была добра со всеми, и такой ее запомнят – веселой, красивой, доброй, любящей, замечательным человеком, а не холмиком земли. Пусть такой помнят ее и наши сыновья. Она была мужественной, очень мужественной. Даже когда она услышала самый страшный диагноз, она в первую очередь встревожилась о нас, о том, как мы будем жить без нее. Это и есть настоящее мужество. Мне очень не хватает ее и всегда будет не хватать. Спасибо вам всем за то, что пришли проводить ее в последний путь.

Растроганные словами Стива, присутствующие некоторое время сидели молча. А затем прозвучали робкие хлопки, которые через несколько секунд перешли в аплодисменты.

Стив вернулся к скамье, поднял с нее на руки маленького Дэниела и крепко прижал его к груди. Родные, сидевшие совсем рядом, могли услышать, как мальчик спросил:

– Папа, а вечеринка в честь мамы уже закончилась? Мы можем пойти домой?

Прозвучала последняя молитва, и присутствующие потянулись из церкви на улицу, где их встретило слепящее глаза солнце. Эбби, за которой молча следовали Том и Джесс, направилась к стоящим рядом Эрин, Грегу и Лиззи. Люди, окружившие семейство Ричардсон, выражали свои соболезнования, гладили головки малышей.

– Как это все несправедливо, – со вздохом промолвила Эбби.

– Я так не люблю похороны, – прошептала Эрин.

– Я тоже, – поддержала ее Джесс. – Мне показалось, что священник говорил вовсе не о Салли. И это понятно, он ведь не знал ее. И почему Бог решил забрать Салли к себе? Это неправильно.

– Да, все неправильно, – согласилась Лиззи, ласково поглаживая Джесс по плечу. Сине-зеленые глаза Джесс были полны слез.

– Помню, когда я была ребенком, мама брала меня с собой на все местные похороны, – с грустью произнесла Эбби. Она не добавила, что эти похороны были хоть какой-то отдушиной для матери, измученной нищетой, к тому же на поминках можно было поесть. Том бросил взгляд на жену, но ничего не сказал. Обычно Эбби очень редко вспоминала свое прошлое.

Эбби наблюдала за тем, как на гроб клали последние венки. Ей не хотелось идти на кладбище, но об этом просил Стив. Что могло быть хуже того, чем смотреть, как гроб с умершей подругой опускают в землю? И все же придется смотреть, думая о том, что Салли делала все, чтобы оставаться со своей семьей, а вот она, Эбби, разрушила свою семью. Ее жизнь превратилась в настоящий кошмар, где царили страхи и ссоры, и самое ужасное заключалось в том, что она сама сделала свою жизнь такой, какой она стала. Но надо бороться, иного выхода у нее просто нет. И пример того, с каким мужеством держалась Салли, должен придать ей сил.

К полудню все закончилось, и самые близкие отправились в бар отеля «Данмор», где были накрыты столы для поминок.

Джесс, молча следовавшая за всеми, села за стол рядом с Эбби. Почему-то сейчас ей было спокойнее рядом с мамой, даже несмотря на то, что мама, похоже, была глубоко погружена в себя. Хорошо, что ей сегодня не пришлось сидеть с Джеком и Дэниелом – свою помощь предложили родственники Стива. Джесс понимала, что не смогла бы сдержаться, обняла бы малышей и разрыдалась. Оглядев сидевших за столом, Джесс не обнаружила отца.

Эрин и Лиззи сидели рядом с Эбби и Джесс. Трапеза проходила в молчании. Потом Лиззи обратилась к Джесс:

– Ну как, наслаждаешься летними каникулами? Я видела тебя на шикарном велосипеде.

На лице Джесс появилась слабая улыбка.

– На нем очень удобно ездить в приют для животных, я там помогаю.

– Это тот, что находится на Олд-Корк-роуд? – заинтересовалась Лиззи. – Я читала в местной газете, что его могут закрыть.

– Уже не закроют, у нас появились деньги, – с гордостью сообщила Джесс.

Она стала рассказывать Лиззи о приюте и о своем любимом Твиглете, надеясь в глубине души, что мама тоже слушает ее. Но Эбби смотрела в сторону бара, туда, где стоял отец. Джесс даже обидело то, что мама ее не слышит, она ведь со своего места не могла видеть, каким искаженным мукой и отчаянием было лицо матери.

А Эрин, заметившая это, участливо протянула руку и дотронулась до плеча Эбби.

– С тобой все нормально? – спросила она.

– Да, – солгала Эбби. Ее неприятно удивило, когда она увидела, что Том разговаривает с Лео, который когда-то работал вместе с Томом, знал Салли и которого Эбби всегда недолюбливала.

И надо же, чтобы Том встретился здесь именно с этим человеком! После развода Лео говорил о браке как об анахронизме. И если он узнает, что происходит между Томом и Эбби, он наверняка посоветует: «Да брось ты ее», а не «Постарайся все уладить».

– Это правда? – не поверила ей Эрин.

Эбби собралась было ответить что-нибудь банальное, вроде того, что на похоронах все чувствуют себя плохо, но во взгляде Эрин читалось такое искреннее беспокойство, что у Эбби пропало желание лгать.

– Нет, – призналась она. – Но ведь не только мне сегодня плохо.

– Это точно. – Эрин посмотрела на Стива, который говорил с кем-то из присутствующих, держа перед собой чашку с кофе, к которому не притрагивался. Эрин поняла, что эта чашка своего рода барьер, чтобы держать людей на расстоянии. – Все так ужасно. Я знала, что Салли очень серьезно больна, и все же надеялась, что она поправится. Ведь пишут же в газетах о том, как люди, которым доктора отпускали всего несколько месяцев, жили потом много лет.

– Именно об этом и молилась Делия, – вздохнула Эбби. – Но Стив и Салли давно уже знали, что никакой надежды нет.

Эбби решила сменить тему.

– Как ты себя чувствуешь? Когда должен родиться ребенок? – спросила она.

– В ноябре, – с улыбкой ответила Эрин. Эбби подумала, что у этой женщины очень необычная внешность, ее глаза цвета янтаря и прямой нос делали лицо Эрин не просто интересным, а броским и запоминающимся. Эбби знала, что в жизни Эрин была какая-то мрачная тайна. Тогда, на вечеринке в доме Салли, когда Эбби обнаружила их в саду, Эрин немного приоткрыла эту тайну Лиззи.

Лиззи в чем-то была похожа на Салли; конечно, Лиззи была гораздо более закрытой и даже застенчивой, ей не хватало уверенности в себе, однако она обладала той же внутренней добротой, что и Салли, почему люди и доверяли ей свои секреты.

– А как у тебя дела? – спросила Эрин.

Но Эбби почувствовала, что момент уже упущен. Да и бар, в котором поминали Салли, был не тем местом, где можно говорить о том, как она разрушила свою жизнь, хотя Эбби очень хотелось кому-то все рассказать и всплакнуть на плече у собеседника.

– Все хорошо, – ответила она с профессиональной улыбкой. – Все очень хорошо.

– На самом деле всем нам сейчас плохо, – вступила в разговор Руби, усаживаясь на стул рядом. Глаза ее опухли от слез.