Великан был изумлен просьбой, но тут же восстановил самообладание:

– Буду рад, мисс Смит. – Он опустил голову.

(Босс, какая муха вас укусила?) (Тихо! Ом мани падме хум.) (А! Ом мани падме хум.) (Ом мани падме хум.) (Ом мани падме хум…)

– Аминь.

– Аминь!

(Ом мани падме хум. Аминь.)

– Аминь. Спасибо, Малыш. А теперь тост – тоже в своем роде молитва. Выпьем за человека, которого сейчас с нами нет… и которого нам хотелось бы видеть рядом. – (Босс, прекратите! Это чересчур мрачно!) (Не лезь не в свое дело!) – У кого-нибудь есть предложения?

Финчли с Малышом переглянулись, отводя глаза от Джоан. Та посмотрела на Фреда:

– Фред?

– Гм… мисс, я не умею! – расстроенно выпалил он.

– Нужно встать, – Джоан поднялась первой, остальные за ней, – и сказать все, что хочешь, о человеке, которого здесь нет, но которого хотелось бы видеть с нами. Это должен быть кто-то, кого мы все любим.

Она подняла бокал, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

(Юнис! Это ты плачешь или я? Так непривычно!) (А не надо было меня провоцировать, босс. Я ведь говорила, что я та еще плакса.)

Фред нерешительно начал:

– Выпьем за… ту, кого мы все любим. Кого хотели бы видеть здесь… и кто по-прежнему здесь! – неожиданно закончил он и испуганно посмотрел на остальных.

– Аминь, – гулким баритоном добавил Малыш. – Она здесь, потому что рай небесный настолько близок к нам, насколько мы сами того желаем. Так я говорю пастве, Фред, и в душе ты со мной согласен.

Он торжественно выпил символическую толику вина; остальные последовали его примеру. Джоан тихо произнесла:

– Спасибо, Фред. Она тебя услышала. И тебя, Малыш. И меня. – (Босс! Они все сейчас испереживаются! Да и вы тоже. Пусть присядут и поедят. Скажите, что это мой приказ! Хватит портить пикник.) (Ничего я не порчу.) – Финчли, ты хорошо ее знал. Пожалуй, лучше, чем я… ведь она всячески потакала капризам старого больного ворчуна. Что бы она пожелала нам сделать сейчас?

– Миссис Бранка? Нам? Сейчас?

– Да. Вы обращались к ней «миссис Бранка» или «Юнис»?

(«Юнис». Спустя неделю я уже целовала их при встрече и на прощание и благодарила за заботу. Даже на глазах у Джейка. Он делал вид, будто не замечает.) (А ты зря времени не теряла, сладкая моя. Только целовала? Или что-нибудь еще?) (Господи, босс! Они и поцелуи-то не хотели принимать!) (Могу поспорить, что это не так, сестренка-шлюшка.) (Свиноматка покрытая.)

– Сначала «миссис Бранка». Потом она стала звать меня «Том», и я перешел на «Юнис».

– Хорошо. Том, что бы Юнис пожелала нам сделать? Стоять и рыдать? Вижу, я здесь не единственная плакса, ты тоже прослезился. Юнис бы не понравилось, что мы грустим на пикнике.

– Ну… да, она бы сказала «садитесь и ешьте».

– Именно! – согласился Малыш. – Юнис сказала бы «ешьте, пока горячее не остыло, а холодное не нагрелось».

– Точно, – согласилась Джоан Юнис, садясь. – Всю свою короткую жизнь Юнис заботилась о других. Особенно обо мне, несмотря на мой вздорный характер. Фред, передай-ка мне куриную ножку… нет, я сама.

Джоан впилась зубами в курицу.

(Близняшка, то, что сказал Малыш, очень похоже на цитату.) (Так и есть, босс.) (Так ты трапезничала с ним прежде?) (Со всеми. Когда меня привозили домой поздно ночью, я всегда приглашала ребят перекусить. Джо не возражал. Они ему нравились, особенно Малыш. Джо хотел пригласить его позировать. Сперва Малыш подумал, что это шутка, не зная, что Джо шутит редко, а об искусстве – вообще никогда, а когда понял, что это всерьез, все равно отказался. Он скромняга. Стеснялся позировать обнаженным и боялся, что я застану его в таком виде. Зря.) (Так ты ни разу не видела его голым, проказница? Наш Малыш – прекрасная башня из черного дерева.) (Босс, сколько раз повторять…) (…что твое поколение не считает наготу постыдной? А как насчет цвета кожи? Мне было приятно увидеть нашего черного исполина… даже как Иоганну, не только как Джоан.) (Ну…) (Придумай уловку, а я пока продолжу беседу.)

– Том, ты все маринованные огурчики себе прибрал? Можно мне парочку? Малыш, ты говоришь так, будто пробовал домашнюю готовку Юнис. Она умела готовить?

– Еще как! – ответил за него Финчли.

– По-настоящему? Сейчас считается, что «готовить» – значит «разогреть полуфабрикаты». – (Босс, я вам сейчас в суп наплюю!) – Неужели она могла что-то сделать с мукой, маслом, пекарским порошком и тому подобным?

– Могла, – тихо ответил Малыш. – У нее редко находилось на это время, но, когда находилось, она готовила превосходно.

(А у меня есть поклонник! Босс, повысьте ему зарплату!) (И не подумаю.) (Скупердяй.) (Юнис, ты не права. Малыш убил того ублюдка, который убил тебя, и ему положена награда. Но не деньгами, их он не примет.)

– Она была настоящим художником, – добавил Фред.

– В широком смысле слова? Насколько я знаю, художником в привычном понятии был ее муж. Хорошим? Ни разу не видела его работ. А вы?

– Это дело вкуса, мисс Смит, – ответил Финчли, – но мне работы Джо Бранки нравились, пусть я и ничего не смыслю в искусстве. Знаю только, что они мне нравятся, и все. К тому же… – Он ухмыльнулся. – Малыш, можно тебя сдать?

– Том, эй!

– Да ладно, тебе же это польстило. Мисс Смит, Джо Бранка хотел написать портрет этой гориллы.

(Бинго!) (Юнис, что с тобой?)

– И написал?

– Нет. Только спросил разрешения.

(Вот, босс! Решающий аргумент! Факт, который вы могли узнать только от меня, и ни от кого более. Теперь вы точно знаете, что я – это я.) (Какой вздор, дорогая.) (Но, босс…) (Милая, мне с самого начала было ясно, что ты – это ты. Но это не доказательство. Из того, что Джо видел Малыша, логически вытекает, что Джо просил того позировать. Любой художник попросил бы.)

(Босс, мне от вас тошно! Это доказательство! Я – я!) (Милая, дорогая, без которой жизнь была бы мне не мила даже в этом прекрасном теле, я знаю, что ты – это ты. Забудь о плоских червях, совпадениях и доказательствах. Нет таких доказательств, которые любой доморощенный психиатр не мог бы списать на простое совпадение, дежавю или самообман. Играя по чужим правилам, мы обречены на поражение. Но мы этого не допустим. Важно лишь то, что у тебя есть я, а у меня есть ты. Теперь помолчи, я хочу, чтобы они расслабились и стали звать меня «Юнис». Говоришь, ты с ними целовалась?)

(По-дружески. Разве что Дабровски всегда добавлял страсти, но что взять с этих поляков?) (Не знаю. Что?) (Скажем так, когда имеешь дело с поляком – не давай авансов, если не хочешь продолжения. Они прямолинейны как рельсы. С Дабровски мне всегда приходилось быть осторожной, чтобы это не зашло слишком далеко.)