О бубегенах и навего наши летописи, однако, ничего не сообщают. В связи с этим обратим внимание, что если Коляда – положительный персонаж славянской мифологии, то Баба-Яга и Навь связаны со смертью, угрозой перейти в мир небытия. Эти персонажи очень древнего происхождения. Баба-Яга – одно из наиболее архаичных воплощений Великой Богини, образ эпохи палеолита. Изначально оно не несло в себе негативного смысла. То же можно сказать и о понятии Навь. Оно означает «Не-явь», другую сторону реальности, потусторонний мир, мир духов, как злых, так и добрых. Но в славянской мифологии Навь, как и Баба-Яга, стала воплощением смерти. Естественно предположить, что бубегены и навего враждовали со славянами и либо были истреблены ими, либо растворились в их среде.

Метаморфоза, произошедшая с богиней Марой (Марьей, Марженой), имеет схожее объяснение. Арийская богиня плодородия, связанная с сезонными ритуалами умирания и воскресения природы, у славян ассоциируется исключительно со смертью, мором. Но вспомним, что эту богиню почитали киммерийцы. Ни один филолог не возразит на то, что названия Самары на Волге, Кимр в Тверской области, причерноморской Киммерии, Самарканда, палестинской Самарии и Шумера этимологически родственны и названы так в честь богини Мары (в русском ненормативном лексиконе сохранился вариант имени священной Мары – «шмара»). Для славян люди богини Мары (киммерийцы) выступили врагами, и потому их богиня стала символом смерти.

В пантеоне угро-финнов богини Мары нет, и установить доподлинно, как они относились к ней, невозможно. Но странным образом два их племени – мордва, мари – носят названия, образованные от ее имени. Сам по себе этот факт выглядит чрезвычайно парадоксальным: угро-финнов назвали именем арийской богини! С другой стороны, исследователи надежно фиксируют наличие арийских образов в финно-угорской культуре. Приведем только один пример. Финны называют себя суоми, а названия «финны» и «Финляндия» связаны с венедами, освоившими прибалтийские земли до прихода туда угров. Не так ли произошло и с мордвой и мари?

Историки гадают: куда делись киммерийцы? Источники перестают упоминать о них после прихода скифов в южнорусские степи. Частично они мигрировали на север Европы, в Ютландию, где во II—I вв. до н. э. были известны под именем кимвров. Но ведь это только малая часть великого народа. Потом, наверное, все-таки стоит довериться Геродоту, сообщавшему, что киммерийцы не стали воевать со скифами, а значит, вполне реально, что они, отступив на север, попытались обустроиться в центре Русской равнины. Самара и Кимры, безусловно, киммерийские топонимы. Другое дело, что примерно в то же время в Волго-Окское междуречье начинают проникать угро-финские племена. Считается, что мордовские племена появились на средней Волге приблизительно в VII веке до н. э. Здесь они встретили киммерийцев, почитавших богиню Мару, и смешались с ними. Со временем окружающие племена (русские, а позже и славянские) стали называть эту ветвь угро-финских переселенцев мордвой (носителями культа Мары-девы, Мары-богини). Мордва не самоназвание, одно из ее племен называет себя мокшами, а другое – эрзями. Они не похожи друг на друга. Первые преимущественно черноволосые, вторые – «светловолосые и голубоглазые». Если в мокшах естественно видеть коренных угро-финнов, то эрзяне представляют ту часть мордвы, которая смешивалась с ариями. Кстати, и их самоназвание следует отнести к кругу заимствованной у арийцев лексики и объяснять как «сыны Яра». Мы склонны считать, что эрзяне ассимилировали киммерийцев.

Племя мерян занимало значительную часть современных Костромской, Ярославской, Вологодской и Ивановской областей. В настоящее время его населяют этнические русские. Следов былого угро-финского присутствия здесь не отмечено, поэтому причисление мери к угро-финской группе народов выглядит, по меньшей мере, странно. Совершенно бездоказательным является и утверждение о полной ассимиляции мери пришедшими славянскими народами. На самом деле, меря – это потомки киммерийцев. Это арийское племя, впитав в себя скифское и славянское начала, «растворилось» впоследствии в их «индоевропейском мире».

Имя «меря» часто соотносят с названием самоназванием марийцев – мари. Это угро-финская народность проживает в междуречье Волги и Ветлуги. Пришли они в эти края, по-видимому, «оседлав» волну гуннского вторжения (IV век). Византийский историограф VI века Прокопий Кесарийский называл гуннов и булгар потомками киммерийцев. Это еще один факт в пользу того, что в своей основной массе наследники киммерийского прошлого продолжали жить на Волге. Но тогда свое племенное название марийцы, как и мордва, могли перенять от них.

Русские называли марийцев черемисами. В этом названии нельзя не признать искаженное слово «сарматы». Это служит указанием на то, что марийцы тесно контактировали с сарматами и были в зоне их непосредственного влияния.

Есть еще одна удивительная и до сих пор не замеченная «ниточка», связывающая мир сарматов с неиндоевропейскими народами. У племен угро-финской общности, а также у некоторых тюркских народов (чуваши, татары) есть священное понятие «Кереметь» (Керемет, Киремет). Исследователи отмечают три ряда связанных с ним ассоциаций:

1) духи добра и зла высшего порядка (обобщенное имя богов);

2) жертва богам и предкам;

3) священная местность (гора или возвышенное место, родник, дерево, чаще всего, старый дуб), символизирующая обитель богов.

Классическая форма Керемети представляет прямоугольную ограду с воротами на запад и святилищем внутри нее. В центре ее находится длинный столб, изображающий ось мира, с кругом – «солнцем» – на верхнем конце. Название «Кереметь» для исследователей представляется неясным, а между тем, это не что иное, как переиначенное на тюрко-марийский лад слово «Сармать» – «Священная Мать», «Царская Богиня». Изначально Кереметь – имя. Впоследствии оно стало обобщенным термином, обозначающим святилище языческих богов.

Многие авторы указывают на существование матриархата у сарматских племен. Наша интерпретация их названия прекрасно вписывается в эту концепцию. Слово «сарматы» в своем смысловом значении родственно названиям племен меотов и митаннийцев. Да и возникло оно как раз на земле меотов, где, по преданию, проживали амазонки. А кого, как не амазонок, следует величать «царствующими женами»?

Культ Великой богини Керемети у соседних с сарматами народов возник под их влиянием. Следовательно, можно говорить о едином культурном поле, в котором существовали народы Сарматии. Государство сарматов объединило самые разные этносы. Но его основу по-прежнему составляли потомки арийских племен, проживавшие с древнейших времен на Русской равнине. Они «затерялись» средь мордвы и чуди, но воли к жизни не потеряли. (К слову сказать, автор склоняется к мысли, что чудь – это те же гипербореи, потомки арийских первопереселенцев Русского Севера.)

Миграция малоазийских племен в Скандинавию, появление угро-финнов и агрессия готов, конечно же, повлияли на судьбу «арийцев» Сарматии, но эти перемены не стали фатальными. Более того, нашествие гуннов (70-е годы IV века) освободило страну от готов и придало ее народам новый импульс развития. Повествуя о войне с готами, Иордан упоминает также о народе росомонов («мужей росов»), обитавшем в Причерноморье. Таким образом, в середине I тысячелетия на территории Русской равнины существовали три группы русов – прибалтийские руги (роги), приазовские роксаланы и причерноморские росомоны. Они располагались на граничных рубежах Сарматии и выступали защитниками входящих в нее народов. И это еще один аргумент в пользу того, чтобы считать сарматскую цивилизацию частью древнейшей русской истории.