Он поцеловал ее. Он не целовал ее с той ночи, когда! они стали любовниками. А в течение последних недель сосредоточился на том, чтобы убедить и себя, и ее, что то, чем он с ней занимается, нужно лишь для удовлетворения физической потребности. Поцелуи подразумевали нечто большее. В них было что-то чрезвычайно интимное.

Губы у нее были теплые и мягкие. А внутри рта — горячо, влажно, гостеприимно. Она застонала.

Несмотря на интимность их отношений, чего-то все — таки не хватало. А теперь вдруг все встало на свои места, потому что он ее целовал, потому что они были оба без одежды и находились в собственной спальне своего дома, а впереди их ждала целая ночь.

— Роберт, — сказала она, — ведь сегодня происходит не просто удовлетворение физической потребности? Ну: скажи!

Он заглянул ей в глаза. Она угадала в его взгляде такую силу чувства, что ей не потребовалось слов, чтобы понять ответ. Этого Жуана не ожидала. Ей всегда хотелось быть хозяйкой положения. А как, скажите на милость, может она контролировать ситуацию, если позволяет смотреть на себя так и говорить подобные слова и если сама столь горячо реагирует на его слова и взгляды?

Однако в своих мечтах она желала именно таких слов и взглядов. Всю свою жизнь она мечтала о них.

А он хотел поиграть, притвориться на одну ночь. Только такие условия его устраивали. Но Боже милосердный… как она красива! Прекрасно было не только ее обнаженное тело, которое он обнимал. Прекрасна была она сама.

— Помолчи, Жуана, — попросил он. — Не будем говорить. Займемся лучше любовью. Тело иногда бывает более красноречивым, чем слова.

— Займемся любовью? — По ее лицу медленно расплылась радостная улыбка. — Мы будем заниматься любовью, Роберт? Наконец-то?

— Да, — сказал он, целуя ее. — Мы займемся любовью, Жуана. Если не возражаешь, на кровати. Стоя не очень удобно, потому что мы разного роста.

— Здесь такая чудесная постель, — сказала она, подводя его за руку к кровати. — Большая и мягкая. Посмотри, какие на ней теплые одеяла, которыми можно будет укрыться потом.

— Потом? — воскликнул он. — Кто говорит о потом? Он никогда ее не подзадоривал. Она улеглась на кровать и улыбнулась ему, так и не выпустив его руку.

— Я подумала, что, возможно, утомлю тебя еще до наступления рассвета.

— Я воспринимаю твои слова как вызов, — ответил он, ложась рядом и приподнимаясь на локте. — Еще неизвестно, кто кого утомит.

У нее участилось дыхание. Она еще никогда не видела его таким — он расслабился, поддразнивал ее, улыбался. Он был просто невыносимо великолепен. Она приложила ладонь к его щеке.

— Роберт, у тебя большой опыт общения с женщинами, не так ли? Не отвечай, я спрашиваю чисто риторически. Используй сегодня ночью со мной весь свой опыт. Весь. Ну пожалуйста!

— При одном условии. Ты должна использовать весь свой опыт. Посмотрим, кто кого сможет чему-то научить.

О Боже! Если бы он только знал! Жуана улыбнулась.

— И посмотрим, кто скорее научится. Люби меня, Роберт.

— Люби меня, Жуана, — с улыбкой сказал он в ответ. Ох, не следовало ему соглашаться с таким безумным предложением, думал он, ведь еще до того, как он прикоснулся губами к ее губам и она прижалась к нему всем телом, он понял, что рассвет для них наступит очень быстро. Невероятно быстро. Потому что притворство лишь широко распахнуло дверь для реальности. А реальность пугала и расстраивала. Нет, следовало бы ему остаться с ней в горах и снова взять ее ради удовольствия.

Он раздвинул ее ноги и нежно провел там, где она не ожидала. Сначала она смутилась, потому что знала, что там влажно. Но он удовлетворенно вздохнул, и она расслабилась, понимая, что влажность является признаком ее женской реакции, приглашением к вторжению в ее тело. Прижав ступни ног друг к другу, она широко раскинула колени.

Она перестала дотрагиваться до него, целиком погрузившись в то удивительное, что происходило с ее собственным телом. Его пальцы легонько прогулялись по ней и скользнули внутрь, а большой палец потер так нежно, что она не сразу заметила, одно местечко, отчего у нее замерло, а потом учащенно забилось сердце.

— Роберт, — прошептала она и закрыла глаза. — Ах, Роберт.

Он не ожидал, что она так безоговорочно и сразу капитулирует перед прикосновением его руки. Однако ее полная поглощенность тем, что он с ней делал, возбуждала его еще сильнее.

Он почувствовал, как напряглось ее тело. Его тело тоже мучительно напряглось, но он продолжал ласкать ее большим пальцем, пока не довел до наивысшей точки наслаждения. Жуана, думал он, не просто женщина, доставить которой удовольствие приятно ему самому. Его всегда радовало, когда его женщины получали с ним удовольствие. Но с Жуаной все было по-другому. Совсем не так. И он не просто старался доставить ей удовольствие. Он ее любил.

Она вдруг вскрикнула. Он на минуту-другую, пока не перестало содрогаться ее тело, приложил к ней ладонь.

Ее охватило чувство расслабленности и ощущение радости жизни. И желание немедленно погрузиться в сладкий сон. Но его рука все еще лежала на ней, и он, приподнявшись на локте, продолжал смотреть на нее. Однако ничего такого не произошло. Ничего, что она обычно связывала с понятием «заниматься любовью». Он даже не побывал внутри ее тела!

Она открыла глаза и, взглянув на него, лениво улыбнулась.

— Первый раунд выиграл ты, — сказала она. — Как ты сумел? — Ее взгляд скользнул вниз. Она заметила, что он все еще находится в боевой готовности.

Он наклонил голову и горячо поцеловал ее в губы.

— Но ведь ты так просто не сдашься, не так ли? Не разочаровывай меня.

Но она не знала, что делать. Она не умела ничего, кроме того, чему научилась с ним. Однако она не могла не ответить на вызов. Улыбнувшись, она опустила вниз руку и прикоснулась к нему. Потом, опустив другую руку, она взяла его обеими ладонями и легонько прикоснулась к кончику большим пальцем. И услышала, как он шумно втянул воздух.

— Войди в меня, — сказала она.

Перевернувшись на спину, она раскрылась ему навстречу, когда он вошел в ее влажное лоно. Как хотелось бы ей знать больше. Как хотелось бы иметь такой опыт, как у него.

Она действовала, подчиняясь инстинкту. Она тесно сдвинула ноги, и ее бедра начали ритмично двигаться, затягивая его и плотно обнимая внутренними мышцами.

— Боже мой, Жуана, — взмолился он, хватая ее за плечи, — неужели ты хочешь, чтобы я, словно школьник, кончил, едва прикоснувшись к тебе?

Она поцеловала его в подбородок.

— А как кончают школьники? — спросила она. — Покажи мне.

— Очень быстро, — судорожно глотая воздух, сказал он. Господи, что она с ним делает, колдунья! А он-то уж начал подозревать, что она не так опытна, как он полагал. Он с криком перелился в нее и забылся на несколько минут или часов — он и сам не мог определить. Когда он пришел в себя, она поглаживала его по спине. Ноги ее были крепко сжаты, а он все еще находился внутри.