Это заставило ее желудок сжаться.

– Ему нужно было идти на работу.

– Если бы я действительно был увлечен женщиной, и парень, спящий на ее диване, сказал бы мне, что любит ее, можешь чертовски хорошо быть уверена, что я бы не бросил ее, не сказав ей, что я чувствую к ней, – сказал он. – Но он вместо этого оставил тебя со мной.

Холлин посмотрела вниз, чувствуя, как в горле нарастает комок. Кэл не говорил ей ничего такого, чего бы она не знала, но почему-то это было похоже на горе. Неужели она снова в это вляпалась? Испытывала безответные чувства к популярному парню, с которым у нее не было никаких реальных шансов. Что, по ее мнению, в конечном итоге произойдет с Джаспером? Он что, просто собирается пересмотреть весь свой жизненный план и вступить с ней в долгосрочные отношения?

Проблеск надежды, который попытался зажечься при этой мысли, доказал, что где-то внутри нее эта мысль уже тлела маленькой свечкой. Твою мать.

Кэл подошел ближе и взял ее за подбородок, привлекая к себе. Его голубые глаза были полны влечения, притяжения, любви.

– Я могу сделать тебя счастливой, Тейт, – нежно произнес он. – Если ты сможешь снять шоры дружбы и по-настоящему посмотреть на то, что у нас есть, я думаю, ты это увидишь. Мы уже любим друг друга. Мы уже заботимся друг о друге. Нам хорошо друг с другом. У нас есть доверие. Просто подумай, как будет удивительно, если мы добавим еще и отношения. – Он с трудом сглотнул, как будто это отнимало у него все силы. – Тебе больше не нужно быть одной. Не нужно задаваться вопросом, что чувствуют по отношению к тебе. Ты всегда будешь знать, что чувствую я. Я всегда буду рядом. Я люблю тебя.

Ее грудь стиснуло от его слов и того факта, что он ни разу не вздрогнул. Он был на сто процентов сосредоточен на ней. И картина, которую он рисовал, была заманчивой, той, которую она представляла себе раньше, за которую она бы ухватилась без колебаний еще несколько месяцев назад. Но ее мозг представлял собой клубок мыслей и эмоций, которые она не в силах была распутать. Не могла разобраться в чувствах к лучшему другу после того, как несколько часов назад у нее был лучший в жизни секс.

– Кэл…

– Я не прошу ответа сейчас, – сказал он. – Станция паники. Я знаю, что выбрал отстойное время. Но мне нужно было дать тебе знать, что я чувствую. Когда я перееду сюда, я хочу быть с тобой. Выключи свет. Вот и все. Что бы ты ни делала между этим моментом и тем, что будет позже, это зависит от тебя. Я даже не буду спрашивать о Джаспере. Все, о чем я прошу, – это чтобы ты рассмотрела возможность «нас».

Нас. Кэл любит ее. Он хочет ее. У нее могло с ним что-то получиться. Никакой путаницы. Никаких догадок. Никаких правил о фальшивых отношениях. Просто мужчина, который любит и не подведет. Отношения. Может быть, больше. Брак. Долгая жизнь, проведенная вместе, а не в одиночестве.

Она так сильно об этом мечтала, что иногда у нее ныли кости. Но хотела ли она исполнения этой мечты с Кэлом?

– Это слишком для меня. Мне нужно время, что бы… переварить все это. Ты перевернул мой мир с ног на голову, Кэл.

Он шагнул немного ближе, но не прикоснулся к ней.

– Конечно. Слушай, делай то, что тебе нужно. Даже если для этого придется выкинуть из головы эту штуку с Джаспером. Я люблю тебя уже давно, Тейт. Если мне нужно подождать еще немного, ничего страшного. Я хочу быть с тобой, но только если ты тоже захочешь быть со мной.

Она моргнула, ее глаза увлажнились.

– Я правда люблю тебя, Кэл. Ты это знаешь. Мне просто нужно немного времени.

Он издал недовольный возглас и пробормотал:

– Черт.

– Что?

– Я только что кое-что понял. Я сейчас в роли Даки. – Он посмотрел на нее с ухмылкой. – Ты заставляла меня смотреть этот фильм столько раз, что он врезался мне в память. Лучший друг влюблен в девушку, а девушка встречается с мистером Популярностью. Я честно надеюсь, что этот фильм закончится для лучшего друга лучше, чем тот.

Она захлебнулась смехом, слезы застряли у нее в горле. Кэл знал, как она любила и ненавидела этот фильм. Она писала в блоге о том, почему концовка «Милашки в розовом»[52] была чушью собачьей.

– Собираешься спеть со мной «Попробуй немного нежности»? Если да – я готова.

Он устало рассмеялся и притянул ее в объятия, положив подбородок ей на макушку. Объятия были такими знакомыми, такими теплыми и уютными. Она могла бы иметь это все время, если бы захотела. И больше. Она могла бы иметь все это с Кэлом.

– Я сделаю все возможное, чтобы показать тебе, что ты значишь для меня все. В том числе дам тебе пространство. Я могу вернуться домой уже сегодня.

Она отступила назад, нахмурившись.

– О нет, ты не…

Он покачал головой.

– Все в порядке. У меня все равно похмелье. Немного нежности. Черт возьми.

Она съежилась.

– Черт. Извини.

Он вздохнул.

– Это не твоя вина. Нежность. Но для меня это тоже было очень тяжело. Я собираюсь слегка опохмелиться и немного побродить, как турист, а затем отправиться обратно в Батон-Руж. Немного нежности. – Он раздраженно фыркнул и сжал кулак. – Боже, этот гребаный тик.

Она сжала его руку в знак сочувствия.

Он сделал глубокий вдох, очевидно, пытаясь унять нервы.

– Последнее, чего я хочу, это заставлять тебя чувствовать себя загнанной в угол. Нежность. Передохни чуть-чуть. Я буду рядом, – очевидно, беспрестанно цитируя Отиса Реддинга[53], – когда ты захочешь поговорить.

Напряжение понемногу отпускало ее. Как она могла не любить этого парня? Это же Кэл. Мальчик, который не позволил своему расстройству помешать своей жизни. Парнишка, который заступился за нее, когда ни один другой ребенок этого не сделал. Им было бы так хорошо вместе. Она любила этого парня до глубины души. Несколько месяцев назад она бы даже не замедлила с ответом. Но все затмевал ее опыт с Джаспером. Это было глупо, потому что она не лгала Кэлу – она знала, что ее отношения с Джаспером были временными. Они даже формально не встречались. В лучшем случае это была дружба, в худшем – фарс. И все же она не могла просто взять и сделать шаг.

Кэл заслуживал кого-то, кто вступил бы с ним в отношения без всяких сомнений, с полным энтузиазмом. В этот момент она не могла ему это дать.

Ей нужно было пространство. Ей нужно было подумать. Это утро свело ее с ума.

– Спасибо, – сказала она.

Он улыбнулся, в его улыбке был намек на смирение.