физической фактуры над умственными способностями. Но, конечно, решай сам. Я просто пытаюсь познакомить тебя с окружающей нас на данный момент суровой российской действительностью.

– Нин, я немного обо всём этом подумать должен, – ответил Алексей. – Дай родители просили на дачу приехать и помочь им на участке. Я понимаю, что они меня просто отвлечь немного хотят и на воздухе заставить поработать. Да я и сам не против. Брат на выходные к ним поедет, меня возьмёт с собой. Так что я вернусь в город дня через три, тогда и поговорим, ладно?

Алексей вдруг испугался, что Нина подумает, будто он засомневался, стоит ли им быть вместе, и заторопился:

– Ты моё предложение помнишь? И помнишь, что ты мне ответила «да»? Назначаю свидание во вторник вечером, на выходе из метро, а то как-то неинтересно – встречаемся то в больнице, то у родителей. Никакой романтики. Придёшь?

– Приду, – улыбнулась Нина. – Только не затевай, пожалуйста, никаких посещений ресторанов, я прекрасно осведомлена о твоих финансовых возможностях. Встретимся на «Чернышевской» и сходим, к примеру, в пирожковую, там отличная есть, «Колобок» называется. Помнишь пирожки с повидлом? Здесь такие же жарят, но стоят они теперь не двенадцать копеек, к сожалению. Ну, я пошла, пока-пока!

Через две недели Алексей, окончательно поправившись, начал предпринимать серьёзные попытки найти работу. Для начала, чтобы заработать хоть немного денег, пошёл тому же пути, что и муж Татьяны: дал в рекламную газету объявление о ремонте сантехники. Вроде какие-то заказы стали появляться, но ведь за мелкий ремонт и оплата была небольшая.

Но главное – это поле деятельности его совершенно не привлекало. Не выходил из головы рассказ Нины о том, как Витька всё же сумел остаться на инженерном поприще. Неужели он, Алексей, глупее? И предприимчивостью в этой сфере он когда-то обладал, но всё ограничивалось рамками института, все договоры и темы работы были в руках высшего руководства. Не успел он тогда дорасти до командных должностей.

Не покидали и мысли о том давнем событии, сломавшем его жизнь, – гибели Жени. Бесконечно он прокручивал в мыслях всё, что привело к этой трагедии, и пытался чётко понять – в чём его личная вина, за что он должен, возможно, понести наказание и освободиться, наконец, от этого груза на совести.

Его увлечение Женей и случайный секс в командировке? Да, в этом он виноват перед своей женой, но ведь к тому моменту их отношения совершенно испортились, к чему Света приложила немало усилий.

С её стороны оставались только бесконечные требования денег и слежка, как бы не вырвался из рук источник дохода. Всё шло к разводу, но дети останавливали. И всё же ему надо было решать и расходиться, а не тянуть эту бессмысленную как бы семейную жизнь.

Виноват ли он, что они с Женькой оказались в тот проклятый вечер в пустой комнате? Ведь он ей даже ничего не пообещал, просто позвал обследовать тайный ход в институт. Она не раздумывая согласилась, но ведь наверняка предполагала, что между ними что-то произойдёт. Он и расценил это как согласие, и любой бы на его месте тоже.

Да и потом, уже в комнате, не очень-то она протестовала против его поползновений, если бы решительно отказала – он бы, естественно, не стал настаивать. Собственно, сначала он и предполагал с ней, наконец-то, просто поговорить и выяснить окончательно отношения.

Должен ли он был вызвать милицию, когда всё случилось, и стало ясно, что Света убила Женю? И что заявить? Моя жена убийца? Пусть это и правда, но как жить после этого – он, мужчина, в созданной им самим ситуации, «сдаёт» свою жену и мать их двоих детей? И что после этого сказать детям, родителям? Нет, это было невозможно. Взять всё на себя и сказать, что это он убил? Но он не делал этого, он не убийца, он просто не смог бы произнести эти слова!

Алексей снова и снова перебирал в мыслях все эти доводы в свою защиту, и даже не заметил, как дошёл до конца длинной улицы, на которой стоял дом его родителей.

За те четыре года, что его не было в стране, тут всё сильно изменилось. На пустыре, за жилыми домами, шла какая-то стройка. Раньше здесь, сразу за их кварталом, начинался редкий лесок, где они с братом когда-то катались зимой на лыжах.

Алексею стало интересно, что там надумали строить. Он подошёл к забору и заглянул внутрь через большую дыру в металло-профиле, которую до него проделали другие любопытствующие.

Его глазам открылось пространство, заваленное брёвнами, досками, какими-то деревянными отходами. Двое пожилых мужчин с бензопилами медленно ходили по этому беспорядку, видимо, советуясь между собой, с чего начать. Кроме них, в дальнем конце двора виден был ещё только один беспокойно мечущийся человек в странной, как показалось Алексею, одежде. Больше никого.

Человек подошёл к мужикам, стал что-то им говорить, размахивая руками, и Алексей понял, что этот мужчина – священник в рясе и наброшенном поверх неё синем халате. Несмотря на окладистую бороду и длинную рясу, было видно, что это ещё молодой и физически крепкий человек. Интересно, что подвигло его стать церковнослужителем?

Чем дольше Алексей наблюдал за происходящим на стройплощадке, тем сильнее его тянуло туда зайти. Священник явно не мог найти общего языка с рабочими, они положили инструмент и закурили, безучастно глядя в пространство. Священник безнадёжно махнул рукой, отвернулся от них и вдруг встретился взглядом с Алексеем.

Алексея словно в спину толкнули. Он быстро пошёл к открытым воротам, через которые, по-видимому, недавно завозили стройматериалы, и вошёл внутрь. Он ещё сам толком не понимал, зачем он это делает, и остановился в нерешительности в нескольких шагах от входа.

Священник снял свой головной убор («Как это называется? – попытался припомнить Алексей какой-нибудь классический роман, – скуфья, вроде бы?») и вытер вспотевшую голову и лицо. Снова надел свою шапочку и, подойдя к Алексею, посмотрел на него вопросительно.

Тот замялся, не зная, как обратиться к священнослужителю, но выбрал нейтральную форму:

– Здравствуйте. Скажите пожалуйста, а что здесь строится? Я жил в этом районе несколько лет назад, сейчас вот снова приехал, и тут такие перемены…

Священник слегка усмехнулся, посмотрел пристально Алексею в глаза – им обоим было понятно, что это просто предлог, чтобы как-то начать разговор.

– Храм будем здесь строить, – сказал священник. – Сначала часовню возведём, деревянную, а потом и фундамент под основное здание заливать будем. Но вы ведь о чём-то другом меня спросить хотите?

– Да, – решительно ответил Алексей, –