Эти обезьяньи игры созданы для того, чтобы разобраться в хитросплетениях связей социального мозга. Все игры заканчиваются вознаграждениями. В упрощенной версии «Диктатора» обезьян учат выбирать разные модели поведения, чтобы вознаграждение варьировало – предоставлялось самой обезьяне, другой обезьяне, никому или комбинировались две первые возможности. Выяснилось, что обезьяны в высшей степени социальны, так как предпочитают вариант наградить другую обезьяну полному отсутствию награды. «В вознаграждении другой обезьяны есть что-то мотивирующее, то, что добавляет награде ценности, ибо в противном случае обезьяна оставила бы ее себе», – говорит Платт. В отношениях со своими друзьями обезьяны проявляют больше щедрости и меньше соперничества. Социальная мотивация, лежащая в основе такого поведения, стала еще яснее, когда Платт и его коллеги записали активность отдельных нейронов в различных областях головного мозга, которые, как известно, участвуют в социальном поведении; это верхняя височная борозда, передняя поясная извилина и миндалина. «Процессы в нейронах верхней височной борозды декодируют социальный контекст: кто находится вокруг, что для кого важно и как все это влияет на других особей, – объясняет Платт. – Нейроны передней поясной извилины подсказывают, какими могут быть переживания других, а миндалина, вероятно, мобилизует эмоциональные ответы на полученные данные»[354].

Очень важно также и то, против кого играет обезьяна. Иногда это компьютер, иногда – другая обезьяна, а иногда – «подсадная утка», обезьяна, находящаяся в том же помещении и орудующая джойстиком, но на самом деле в игре не участвующая. Мозг играющего животного по-разному реагирует на каждую из ситуаций. Во время моего посещения Лики играл с компьютером. Обычно такая игра бывает стереотипной – стратегия заключается лишь в том, чтобы получить мяч и направить его прямо вперед. Если же обезьяны играют между собой, то стратегия становится более сложной. «Они стараются обмануть друг друга, делают финты, уклоняясь вправо или влево», – рассказывает Платт. Если же игра идет с «подсадной уткой», обезьяны быстро обнаруживают диссонанс между выражением лица «липового» партнера, а также остальными социально значимыми признаками его поведения и ходом игры. «Это социальная игра, – говорит Платт. – Между обезьянами что-то происходит – какое-то общение, в ходе которого они обращают внимание на одни и те же вещи».

Работающие совместно люди тоже полагаются на сходные социальные сигналы. Все начинается со взгляда. Приматы – создания визуальные. «Мы общаемся визуально, и наше зрительное внимание критически важно для нашего развития, – утверждает Платт. – Первое, что выпадает при аутизме, как представляется, – это внимание, направленное на других; в норме далее следует объединение внимания партнеров, а затем возникает язык».

Излюбленная тема Платта – зрительный контакт, и это предпочтение часто служит предметом шуток для сотрудников лаборатории, часть которых присутствуют при нашем разговоре.

– Учиться у человека, съевшего собаку на социальной значимости взглядов, трудно; иногда очень неловко чувствуешь себя на лабораторных собраниях, – сетует научный сотрудник Джефф Адамс. – Куда прикажете девать глаза?

– Я всегда стараюсь осознать, что означает чужой взгляд, – признается Платт и преувеличенно медленно обводит каждого из нас внимательным взглядом своих синих глаз.

– Мы знаем, – отвечает Адамс, чем вызывает общий смех. – Мы прекрасно осознаем, что хотите осознать вы.

Обезьяны тоже это знают. Соревнуясь с помощью джойстиков, они внимательно следят друг за другом. «Как только начинается игра, они глаз не сводят друг с друга. Они смотрят в глаза партнера, следят за его руками, за тем, как он пьет сок», – рассказывает Платт. В игре, придуманной Цзян, животные всегда изучают взглядом место, куда направят мяч, за несколько секунд до удара (именно на основании этого признака ученые могут сказать, когда обезьяна собирается сделать обманное движение). В каждую игру макаки привносят свою осведомленность о ранге соперника и всю историю отношений с ним. Чем более дружелюбны отношения между животными, тем внимательнее они друг к другу, тем больше у них мотиваций делиться своими чувствами.

Особенно впечатляет результат работы, в ходе которой Вэй Сон Он и Платт обнаружили популяцию нейронов – опять же в верхней височной борозде, – которые отвечают значительным учащением разрядов, когда обезьяны получают равное вознаграждение, но только в тех случаях, когда это происходит в результате сотрудничества. «Игра в труса» устроена так, что экспериментатор может модифицировать на экране мощность визуальных сигналов, получаемых обезьянами от партнеров по игре. «У обезьян масса возможностей координировать поведение в соответствии с сигналами о намерениях», – говорит Платт. Чем более слабым и чем более случайным является сигнал, тем чаще обезьяны идут на таран. «Это вполне согласуется с одной теорией эволюции сигналов, которая гласит, что сигналы и сигнальное поведение предназначены для избегания прямых конфликтов». Было также обнаружено, что сотрудничество сильнее активирует клетки в области мозга, связанной со стратегическим мышлением, чем в участках, связанных, скажем, с эмпатией.

Хотя обезьяны принимают какие-то свои социально значимые решения, не точно такие же, как мы с вами, вовлеченные в этот процесс мозговые механизмы у нас во многом общие. Группа Платта использует это сходство для того, чтобы выявить специализацию участков социального мозга. Как дети, обожающие смотреть на лица, макаки-резусы пренебрегают соком ради удовольствия рассматривать лицо другой обезьяны; ученые обнаружили, что такой выбор стимулирует активность центра вознаграждения головного мозга. Более того, разные нейроны активируются в зависимости от того, кто получает вознаграждение в игре – сама обезьяна, другая обезьяна или ни одна из них.

Повреждения частей этого социального мозга могут приводить к социально значимым неврологическим дефицитам. Одна из главных задач Платта – понять природу этих дефицитов. «Изучение социальных связей интересно и само по себе, – отмечает ученый. – Но чрезвычайно важно и то, что мы начинаем задумываться о способах, какими можно помочь людям, испытывающим затруднения в формировании этих связей». Конечная цель одного из направлений исследований на Кайо-Сантьяго – выявление животных, находящихся вне границ «нормального» социального поведения (каковое тоже имеет свои генетически обусловленные варианты) при помощи геномного анализа в сочетании с анализом социальных сетей. Затем Платт надеется доставить обезьян с одинаковыми наборами аллелей в университетскую лабораторию и исследовать тонкую настройку их мозговых сетей. «Мы убеждены, что в мозге есть определенным образом настроенные сети и есть регулятор громкости. Главный вопрос: что именно управляет этим регулятором?»

Один возможный ответ может дать биохимия головного мозга.

Мозг работает за счет нейротрансмиттеров, включая группу тех, что называют гормонами счастья: окситоцин, эндорфины, дофамин и серотонин. Строго говоря, нейротрансмиттер высвобождается нервной клеткой, а гормон – клетками эндокринной железы, но, по сути, это одно и то же. Нейротрансмиттеры – это гормоны мозга. Писательница и популяризатор науки Рэнди Хаттер Эпстайн назвала их «беспроводной сетью» организма[355]. Гормоны могут, по выражению Платта, регулировать громкость, но они же могут сломать сам регулятор.