холодно. Было не похоже, что это шутка. Несерьезная, почти равнодушная реакция, с которой дворецкие и горничные реагировали на всю эту ситуацию, придавал их словам импульс правдоподобия. Он взглянул на Саймонса, ища помощи, но начальник штаба тупо смотрел на него, явно потрясенный.

Неужели Саймонс в это поверил?

Да, подумал он. И он тоже. Он не понимал, почему, но знал, что Кроутер говорит правду, и, глядя на лица внутреннего персонала, он чувствовал себя самым глупым ребенком в классе, тем, кто воспринимал материал намного позже всех остальных.

Все его мировоззрение и взгляд на историю были мгновенно изменены встречей с группой слуг, которых он намеревался уволить.

Он сделал глубокий вдох. — Вы хотите сказать, что мы… по-прежнему являемся колонией?

— Совершенно верно, сэр.

— Но независимость — это основа нашего национального характера. Мы гордимся не только своей национальной независимостью, но и личной свободой. Наша индивидуальность делает нас американцами.

— И мы поощряем это. Именно поэтому Америка — наша самая продуктивная колония.

Колония.

Как будто весь воздух вышел из легких. Пытаясь собрать слюну, он облизнул губы. Никогда в жизни он не был так напуган. Не во время его первого срока на посту сенатора, когда он был уволен и прочитал в газете, что сотрудник, с которым у него был роман собирается подать многомиллионный иск за сексуальное домогательство против него, не тогда, когда он был в комитете по делам вооруженных сил и псих, принадлежащий к правому крылу, появился после работы в его доме и угрожал его жизни. Ему было страшно и он не знал почему. В Овальном кабинете вдруг стало жарко, душно. Пять минут назад он собирался выполнить одно из своих незначительных предвыборных обещаний и уволить некоторых сотрудников Белого дома, а теперь он съежился перед группой слуг, напуганный их неестественным спокойствием, их правильным британским акцентом. Он чувствовал себя беспомощным, бессильным, выхолощенным, но заставил себя сохранить внешний вид и поддерживать доброжелательные манеры лидера.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Но я вам не верю.

— Все в порядке, сэр. Никсону и Картеру тоже было трудно в это поверить.

Кроутер улыбнулся. — Форд и Рейган приняли это мгновенно.

Он не смог сдержаться. — Клинтон? Буши?

— Они все привыкли к этому, сэр. Как и вы привыкнете.

— Так вы говорите, что Соединенными Штатами правит…?

— Королева.

— Но королева также номинальная глава. В Британии парламентская демократия…

Дворецкий усмехнулся.

— Парламентская демократия? Ничего подобного. Опять же, это держит электорат счастливыми, заставляет их думать, что они что-то решают. Правда в том, что премьер-министр похож на тебя. Фасад. Это королева управляет всем. Всегда так было и будет.

— Ты лжешь.

— Я не лгу.

— Я не согласен с этим. Я был избран большинством граждан Соединенных Штатов, чтобы быть их лидером, и не буду подчиняться приказам от кого-то другого.

— О да, вы будете, сэр. Вы будете выполнять приказы королевы.

Адам повернулся к дворецкому.

— И я чертовски уверен, что не приму никаких приказов от монарха-дешевки с бульварной газетенки…

— Заткнитесь, сэр.

Теперь в позе дворецкого появилось что-то угрожающее, в его голосе зазвучала угроза.

— Вы преклонитесь перед королевой и покоритесь её власти.

— А если я этого не сделаю?

— Мы застрелили Кеннеди, мы можем организовать кое-что и для вас.

В Овальном кабинете воцарилась тишина. Он стоял перед Кроутером, стараясь не показывать свою нервозность.

— Королева приказала…?

— Королева не имеет к этому никакого отношения, сэр. Это было решение оперативников в этой стране, основанное на её собственных наилучших интересах. Ей никогда не рассказывали, — он сделал паузу. — Есть много вещёй, которые мы не рассказываем королеве.

— Значит, вы предатели.

— Позвольте не согласиться, сэр. Иногда королева не понимает, где лежат её собственные интересы. Мы обязаны определить, что для нее лучше, что лучше для Родины, и в меру своих возможностей применять соответствующие действия.

Дворецкий переводил взгляд с Адама на Саймонса.

— Я уверен, что вы двое хотели бы побыть некоторое время наедине, чтобы вы могли… принять все это, а мы пока оставим вас в покое.

Он кивнул головой, и горничная, ближайшая к двери, открыла её. Слуги начали расходиться.

— Когда бы вы хотели встретиться снова, сэр?

— Никогда.

Кроутер усмехнулся.

— Очень хорошо. Дайте мне знать.

Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь с такой напыщенностью, над которой можно было только посмеяться.

Адам повернулся к начальнику штаба. — Ну и что ты об этом думаешь?

Саймон покачал головой, все ещё не в состоянии говорить.

— Ты думаешь, это правда?

Саймонс кивнул.

— Выглядит именно так.

— Так что же нам делать?

— А что мы можем сделать?

— Прежде чем мы сможем что-либо сделать, мне нужно знать порядок подчинения. Будем ли мы просто следовать приказам или нам дадут определенный уровень автономии?

Симонс криво улыбнулся.

— Ты хочешь сказать, что королева — микроменеджер?[13]

Адам фыркнул.

— Королева. Ты можешь поверить в это дерьмо? Ты когда-нибудь, в своих самых диких долбаных мечтах, думал, что что-то подобное может случиться?

— Что меня поражает, так это масштаб. Они исказили нашу историю от самого простого до самого сложного уровня, от основ гражданственности средней школы до государственной политики высших учебных заведений. Каждый человек, не имеющий прямого отношения к этой… пародии, верит в ту же ложь. За все мои годы в политике, за все годы общественной жизни у меня даже не было никаких подозрений, что что-то подобное возможно.

— Я был сенатором двенадцать лет, — сказал Адам. — Как вы думаете, что я чувствую, зная, что все мои усилия и тяжелая работа были просто ненужной смазкой для машины по связям с общественностью?

Он пнул вращающееся кресло за своим столом. — Черт!

— Что мы будем делать? — спросил Саймонс.

— Я не знаю.

— Что бы ты хотел сделать?

Адам задумался, посмотрел на него.

— Я хочу, — тихо сказал он, — обеспечить независимость нашей страны.

* * *

Они встретились в тот же вечер, его предвыборная команда, в кафе Денни. Дерек, его «дэти трикстер»,[14] провел сканирование на наличие жучков или других подслушивающих устройства. Только после того, как он проверил стол и окружающие пластиковые растения и установил маленький черный квадрат, чтобы засечь волны микрофона дальнего действия, они начали говорить.

— Первое, что нам нужно сделать, — сказал Саймонс, — это вывести отсюда первую леди. Мы должны отправить её в путешествие доброй воли в Японию или что-то вроде того. Увести её как можно дальше от британского влияния. Кто знает, как низко они опустятся?

Адам кивнул. — Согласен.

Пол Фредериксон откашлялся. Госсекретарь был с ним со времен его первой сенаторской