Изабель резко повернулась, но было уже поздно. Дверь за ними захлопнулась, в замке повернулся ключ.

Чарлз испуганно вскочил на ноги, когда дверь в кабинет резко распахнулась, и опрокинул бокал с бренди, которым наслаждался вместо позднего завтрака.

Филипп Реншоу даже глазом не моргнул. Просто взглянул на ворвавшуюся в комнату Онорию и бросил Чарлзу отороченный кружевом платок, промокнуть бренди с бриджей.

— Джентльмены, у нас возникла проблема.

— Что случилось, леди Онория? — несколько раздраженно спросил Филипп.

— Здесь Изабель.

— Что? — Чарлз, открыв рот, с недоверием посмотрел на пошедшее пятнами лицо матери. — К этому времени она уже должна валяться мертвой в канаве! Как она сюда попала?

— Полагаю, ее привезла Марианна Уэстлейк, поскольку она тоже здесь. Изабель вооружена пистолетом и требует показать ей сына.

Чарлз почувствовал, что Филипп сверлит его взглядом.

— Этого не должно было произойти, — пробормотал он, пытаясь умилостивить Реншоу.

— Мы не можем позволить себе ошибок, — напрямик заявил Филипп.

— И что ты предлагаешь сделать, мать? Король Людовик будет здесь через несколько часов!

— Будь так любезен, не называй предателя королем, — поморщился Филипп. — У французов нет короля. У нас есть император. — Он потрогал пальцем бриллиантовую булавку в галстуке с буквой «Н», означающей Наполеона. Он провел пальцем по горлу. — Убей женщин вместе с ребенком.

Чарлза затошнило.

— Невозможно! — объявила Онория. — Леди Марианна — внучка герцога и жена графа. Мы не можем избавиться от нее так, чтобы это прошло незаметно.

Филипп повернулся к ней и усмехнулся:

— Вам не хватает воображения, Онория. — Он взмахнул рукой. Бриллиантовое кольцо сверкнуло, поймав луч света, с трудом пробившийся сквозь грязное окно. — Мы просто устроим несчастный случай с каретой или еще что-нибудь в этом роде.

— Но возникнут вопросы! А вдруг Уэстлейк явится сюда?

— Или Блэквуд, — пробормотал Чарлз.

— Блэквуд! — буквально выплюнула Онория. — А этот болван тут при чем?

— Марианна — его сестра, мать, и мы знаем, что его связывает с Изабель. Вдруг Марианна рассказала кому-нибудь, куда направляется? Женщины вечно болтают, — опрометчиво добавил Чарлз и чуть не раскусил свой язык пополам: взгляд Филиппа хлестнул его, как змеиное жало.

— А, Блэквуд. О нем говорят даже в Париже. Я просто опасался оставить свою жену в Лондоне, но решил, что добродетель Эвелин вне опасности, раз уж его любовницей стала Изабель.

— Да ничего подобного, — возразила Онория. — Что может потребоваться такому человеку, как Блэквуд, от унылой зануды вроде нее? Джейн сообщила, что видела их вместе, но я не поверила ни единому слову. Просто воспользовалась этим, как удобным предлогом избавиться от Изабель раз и навсегда.

— Если верить моему опыту, самые незаметные леди и есть самые отчаянные. Вы уверены, что Изабель ничего не знает о наших делах здесь? Могла чем-то поделиться с подругой… — Филипп вскинул брови и вопросительно посмотрел на Онорию, — …или с любовником?

Чарлз увидел, как мать стремительно бледнеет. А что, если они недооценили Изабель?

— Но ведь это означает государственную измену, позор и смерть! — ахнула Онория. — Чарлз? Ты ничего не говорил при Изабель или Джейн? Ты же знаешь, как случается, если ты выпьешь…

— Конечно, нет! — рявкнул Чарлз. Чувство вины побуждало к признанию, но он крепко стиснул зубы. Вряд ли можно рассказать им, что он привозил в Уотерфилд контрабанду.

— А что, если за нами следили от самой «Боцманской красотки» или трактирщик остался жив? — вскричала Онория, ломая руки. — Власти, может быть, уже едут сюда! У нас ничего не получится. Нужно немедленно уезжать во Францию, пока не поздно! — Ее безбрежная грудь колыхалась; выпучив глаза, она судорожно хватала ртом воздух. — Чарлз?

Он уставился на мать. Она впервые в жизни спрашивала у него совета, вместо того чтобы отдавать приказания. Но Чарлз ничего не мог ей предложить, от ужаса у него словно расплавился позвоночник.

Филипп взял Онорию за руку и силком усадил в кресло.

— Сядьте, леди, пока не лишились чувств. Слишком поздно менять планы, и вам хорошо заплатили за риск. Вы разберетесь с дамами и с мальчиком, а через несколько дней будете пить кофе с императором в Париже.

В ответ Онория испуганно заскулила. Она обливалась потом, на дорогом платье появились отвратительные пятна.

Лицо Филиппа исказилось от омерзения. Он налил в бокал бренди, сунул ей в руку и приказал:

— Успокойтесь, мадам!

— В самом деле, мать. Французский король… эээ… бывший герцог Орлеанский уже на пути сюда. — Чарлз увидел, как мать отхлебывает бренди, и его рот наполнился слюной. Будь она проклята. Запретила ему пить, чтобы он сохранял ясную голову.

Взгляд Филиппа был хитрым и опасным.

— Чарлз прав. Мы должны заняться последними приготовлениями, а не сидеть сложа руки. Полагаю, ваши «гостьи» надежно заперты где-нибудь?

— Наверху, — прохрипела Онория. Она дрожала и напоминала большое трясущееся бланманже. Чарлз ненавидел ее.

Филипп кивнул:

— Хорошо. В таком случае предлагаю оставить все прочее мне, чтобы наша миссия завершилась к полному удовлетворению императора. А пока мне необходимо перекусить. Слуги в этом доме имеются?

Онория кивнула:

— Кухарка и горничная, как вы велели. Больше никого.

— Превосходно. С транспортом тоже все улажено, и времени осталось не так уж много.

Онория медленно поднялась на ноги.

— Я пойду позабочусь о еде.

— Миледи? — окликнул ее Филипп. Она обернулась, ее безвольное лицо было мрачным.

Чарлза кольнул страх — Филипп подошел к его матери, подсунул палец под ее выдающийся подбородок и поднял ей голову, заставив посмотреть ему в глаза. Глаза Онории, словно загипнотизированной его змеиным взглядом, широко распахнулись.

— Не вздумайте сбежать. Любая новая ошибка будет вам стоить очень дорого, и заплатить придется лично. Это понятно? — Он почти ласково провел пальцем по ее горлу от уха до уха, не оставляя никаких недомолвок.

Онория отскочила назад, схватившись рукой за горло. Чарлз рефлекторно сглотнул.

— Теперь тут командую я, — прошептал Филипп.

Изабель дергала ставни на окне, сражалась с покоробившимися деревяшками, не обращая внимания на клубы пыли, наполнявшие спальню Шарлотты, но проржавевшие петли не поддавались.

Марианна бросила ковыряться с замком на двери и обернулась.