Сразу после вынесения оправдательного вердикта Илья уехал из города. Он сменил номер телефона, и никто из его родных и друзей не стал делиться со мной заветными цифрами. Его родители попросили время, чтобы прийти в себя. Да и я не настаивала на общении, хватит уже с них.

А потом я узнала, что Илья ездил на операцию в Новосибирск. Узнала самым простым образом. Ко мне приехал Рома Дёмин и все честно рассказал. Я как раз сидела на крыльце и смотрела на скачущую Газировку, как увидела его машину.

Вышла за забор.

— Привет, Рома, — поздоровалась. Сцепила пальцы. Разнервничалась, знала, что он здесь из-за Ильи или по его просьбе.

— Привет, Полина, — ответил Рома спокойно. — Я хотел сначала позвонить, но потом подумал, что такие вопросы по телефону не решаются.

— Я слушаю.

— Илья попросил о тебе позаботиться.

— Попросил? В каком смысле?

— Он хотел, чтобы я сделал вид, будто инициатива исходила от меня. — Он помолчал. — В общем, если что случится — поадобится холодильник перевезти или обидит кто… Звони. Поможем, сделаем.

— А Илья… Он… ты можешь сказать, где он служит? Мне никто ничего не говорит. Я чувствую себя привидением, которое не замечают.

— Он здесь, в городе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да?! Боже, мне сказали, что он уехал! Я ведь так и не выяснила, куда его перевели.

— В связи со всеми разборками встал вопрос об увольнении, и перевод отменили. Пока разбирались, то-се… — Рома вздыхает. — Илья ездил на операцию в Новосиб, охранник твоего отца неудачно выбил ему пальцы.

Я сильнее прижимаю руки груди.

— Правильно боишься. Представь, каково хирургу потерять подвижность суставов. Полина, он всю жизнь положил, чтобы освоить это мастерство. А с ним так… Я понимаю, что Барсуков был твоим отцом, но ведь… Илья тебе ничего плохого не сделал. И никому из твоей семьи. По крайней мере настолько серьезное, чтобы ломать ему жизнь.

— Он… просто стоял и смотрел. Я понимаю, что мой отец был ужасным человеком, но я умоляла помочь…

— Поля, ты себе представляешь боль, которую он испытывал? Он принялся за дело, как шок отступил и искры из глаз перестали сыпаться. Твой отец был не жилец, его могло спасти только чудо. И ты это знаешь. Мы можем лишь догадываться, что там случилось на самом деле. Я слышал версии твоей сестры и вашего охранника. Но лично мне ближе версия Ветрова, я ее и придерживаюсь. Тем более что в его действиях не нашли ошибок.

Как только шок отступил… Искры из глаз перестали сыпаться…

Значит, он физически не мог помочь?

— Он больше не сможет оперировать? — меня поражает страшная догадка.

— Я не знаю. Он завтра улетает, ему пошли навстречу, контракт переподписали. Илья уходит миротворцем в горячую точку. То ли врачом общей практики, то ли фельдшером… Не помню, какую вакансию ему предложили. Не хирургом.

Я молчу. Я просто… просто умираю от каждого услышанного слова. Снова и снова. Рома топчется на месте, потом пожимает плечами.

— Ну ладно, мне пора. Если что, номер ты знаешь. Звони — мы с ребятами поможем. Береги себя.

С этими словами он уходит. Газировка протяжно воет, и мне хочется к ней присоединиться.



Полина

Не буду писать о своих эмоциях. Они рвали остатки моей души на части, сводили с ума, мучили. У моего отца все же получилось разбить мой брак. Он оказался прав, как и мечтал. Ценой своей жизни доказал, что ничего у нас с Ильей не получится.

Хотелось отключить чувства. Все до единого. Забыться. И я прекрасно знала, кому нужно позвонить, чтобы купить волшебные таблетки. Много. Сколько хочу!

Но вместо контакта Влады я выбрала в телефоне контакт Яны Дёминой и позвонила ей. Мы неплохо ладили весь прошлый год. Больше часа я умоляла ее рассказать, где можно увидеть Илью.

— Ну нельзя, Поленька. Девочка моя, не могу я тебе сказать. Я Роме обещала. Прости, мне так жаль. Если бы я только могла…

— Пожалуйста, Яна. Хотя бы намекни! Клянусь, жизнью своей клянусь, здоровьем, всем клянусь, я всего лишь посмотрю на него издалека! Он даже не узнает. Я просто умираю без него, мне воздуха не хватает. Плачу, плачу. Я… всю жизнь ему сломала. Я… не буду больше лезть, я просто… я не знаю, что мне делать. Я на все готова, лишь бы увидеть его в последний раз.

— Я сейчас поговорю с Ромой и перезвоню тебе.

Наверное, мне повезло, что Яна была снова беременной и Рома поддался на ее уговоры.

— У них сбор в Москве, поэтому завтра в семь у Ильи самолет, — говорит Яна по телефону. — Это все, что я могу тебе сказать. И Полина… я боюсь, он не хочет тебя видеть. Прости. Мне правда жаль. То, что с вами случилось, — ужасно несправедливо.

В половине пятого утра я дежурю у главного входа в аэропорт. Боюсь пропустить. Илья не спешит улетать из города и появляется за пятнадцать минут до окончания регистрации. Как всегда, один, с небольшим рюкзаком за плечом. Он не любит, когда его кто-то провожает, поэтому рядом нет ни родителей, ни сестры, ни друзей.

Я, как и обещала, стою поодаль возле дерева и смотрю на него. Мне кажется, он похудел, осунулся. Но такой же высокий, широкоплечий. Большой и серьезный. Такой же потрясающий. Мой муж. Все еще муж. Я смотрю на него и не верю, что все так плохо. Костяшки его пальцев заклеены пластырем.

Я просто стою и тихонько плачу, пожирая его глазами. Шепчу молитву, чтобы с ним ничего не случилось.

В какой-то момент Илья словно замечает мою слежку, оборачивается и смотрит четко на меня. Я не успеваю спрятаться, так неожиданно все случилось. Наверное, нашу связь так просто не разорвать. Почувствовал. Он так хорошо меня чувствует! Наши глаза встречаются, он мешкает. Бросает взгляд на здание аэропорта, а потом резко поворачивается и идет в мою сторону. Я дышать забываю. Стою как вкопанная.

Подходит. Не знаю, чего ожидать. Не обнимет и не ударит, а в остальном что угодно может случиться.

— Мне жаль, что твоего отца больше нет, — говорит он. — Но я по-прежнему не жалею, что в тот раз сказал ему то, что сказал. Мой визит стал триггером, ты должна это четко понимать. Он знал, что я не мириться приехал. Я признаю, что виноват.