Клонишь перед «благодетелем» голову, лишь потому, что удача на его стороне, и ты уже унижен. Для тебя ровным счетом ничего не делают, а ты заранее кланяешься и рассыпаешься в благодарностях, видимо, не теряя надежды, что и на твою долю перепадет хоть что-нибудь от чужой славы и богатств. Хотя не перепадет ничегошеньки, и это следовало бы наконец усвоить человечеству. То есть его менее везучей, бедствующей половине.

Усвоить, что понапрасну неудачник клонит голову. Что самоунижение — занятие не только некрасивое, но и бесполезное. И хотя я прежде никогда этим не занимался, но вот ведь невольно впутался…

Больше такого никогда не повторится. Я вернул де Фризу письма.

А теперь — домой, да побыстрее. Сколько всего мне надо ей порассказать! С чего же начать? Пожалуй, с весны. Погода и впрямь была переменчива — прекрасная пора. Дождь, ослепительное сияние солнца, легкий снежок — невольно наводят на мысль, что жизнь поистине непредсказуема.

Легкий ветерок тоже временами холодит твое лицо, но какой!.. У него есть и вкус, и аромат, и ты говоришь себе — это весна. Ее еще нет, но она уже на подходе вместе с вешними водами.

Мы поплывем вдвоем на Яву, кто бы мог поверить? Можно ли было это вообразить еще месяц назад? И у меня еще восемь недель до отплытия — столько всего можно переделать! Написать фотографу, например. По поводу ребенка. Это прежде всего.

Вдруг удастся раздобыть адрес. Ну, а что потом? Следует хорошенько продумать. Взять и в один прекрасный день заявиться с ребенком? Красивый жест, но дело-то щекотливое. Нет, тут спешить нельзя, да и время пока что терпит…

Когда я прибыл на Чаринг-Кросс, жены моей в Лондоне не было. Все свои дела мне удалось уладить так быстро, что я вернулся домой на два дня раньше, чем мы рассчитали с женой.

Тогда же решили, что и ей тоже стоит поехать куда-нибудь. Какой смысл томиться одной в четырех стенах, не правда ли? Мадам Лагранж как раз собиралась проведать своего больного ребенка… не модный курорт, а все же морское побережье. Да и расходы невелики.

— Мадам Лагранж? — переспросил я.

Жена рассердилась.

— Вы не способны всерьез подходить к делам! — отрезала она.

Мы ведь и ссорились время от времени. И у меня мурашки пробегали по спине от сознания, что я иной раз могу и помучить ее.

— Глупая баба эта мадам Лагранж, — неожиданно заявил я и принялся насвистывать. — Да еще какая! Прямо на физиономии написана непроходимая тупость. — А когда жена и на это не отреагировала, поинтересовался:

— Она случаем не была акушеркой?

— Причем здесь акушерка?! — взорвалась жена и обиженно уселась под окном. Вид расстроенный, сидит сложа руки.

А я, беззаботно насвистывая, преспокойно укладывал вещи в чемодан.

И лишь когда все было собрано, плащ переброшен через руку и поезд вот-вот готов был отправиться, я подошел к ней.

— Желаю приятно провести время, — и широко улыбнулся. — Развлекайся всласть, чувствуй себя свободной. Мадам Лагранж мое почтение и…

Я хотел сказать какую-то грубость, но она посмотрела мне в глаза, как разъяренный тигренок. И даже вонзила в меня когти.

Но все же поцеловала на прощанье…

И вот сейчас, на обратном пути, дурное предчувствие не давало мне покоя. Не случилось ли с ней какой беды? Ведь я забыл наказать ей, чтобы не курила в постели. Совсем недавно по соседству с нами произошел несчастный случай именно по этой причине.

И потому, как только поезд прибыл, я прямо с вокзала позвонил в пансион. Мне ответили, что ее нет в Лондоне, она уехала.

Значит, все-таки уехала. У меня гора свалилась с плеч.

Повинуясь какому-то побуждению, я не назвал свое имя. Да и к чему, если все равно я поеду за ней к морю. Может, даже сегодня вечером, если найдется подходящий поезд.

— Что нового? — первым делом спросит она при встрече.

— Ничего, — с безразличным видом отвечу я.

— То есть как это ничего?

— Проиграл в карты добрую половину денег.

— Ах, вот как? — скажет она, отойдет к окну и усядется, кровно обиженная. Гробовая тишина, все молчат. За ужином я небрежно брошу:

— Мадам, не желаете ли прокатиться в Батавию с нами за компанию? — вопрос адресую Лагранжихе, а жене дам указание: — Отправляйся домой, малышка, укладывать вещи, поскольку не известно, когда нам отправляться.

— Куда еще отправляться? — занервничает она. — Сейчас как запущу чем-нибудь вам в голову!

Тогда я залезу в карман и покажу ей открытку с изображением моего корабля и кротко поинтересуюсь:

— Как вам нравится это судно?

Факт остается фактом: вряд ли когда-либо в жизни я чувствовал себя таким уверенным и полным надежд, как в тот день, когда на вокзале положил трубку телефона. Кстати, уточню чуть подробнее, каким же я был в тот короткий отрезок времени.

Тихим и уравновешенным. Правда, тихим я бывал и в молодые годы, но при том характер был мрачноватый. А теперь стал светлым.

Даже супруга моя однажды, еще до моей поездки в Брюгге, заметила:

— Вот видите, каким вы можете быть приветливым!

Я тогда ничего не ответил, только рассмеялся. Мне вообще не приходило в голову задумываться над своими чувствами, анализировать их. Зато тяготы с себя сбросил, а то, что дано было знать, принял к сведению…

Теперь же я довольствовался своей судьбой: ведь и я хотел того же, что судьба, а после этого будь что будет.

Мне словно бы даже раздумывать не приходилось, только положиться на собственную интуицию, а там… набежит волна, подымет и унесет меня с собою…

Когда же пришлось затормозить на ходу, я выпал из бурного темпа, а в особенности из прежнего состояния согласия с самим собой, гармонии.

Речь пойдет о том дне, когда я возвратился в Лондон из той поездки в Брюгге.

С вокзала я направился в «Брайтон» проверить, нет ли писем. И впрямь меня ждало известие: нанести визит мистеру Клинуорту, главному менеджеру судоходной компании «Блю Риверз», и представиться. Ах ты, будь оно неладно! То месяцами ничего, а тут на тебе, все сразу. Но — что гораздо интереснее — было здесь и письмо от мисс Бортон, действительно очень приятное.

Нет ли у меня желания побывать на балу-маскараде под названием «Восточные Ночи». Она тоже там будет, даже с женихом, который спит и видит познакомиться со мной, ведь она, мисс Бортон, ему про меня все уши прожужжала, а это самый подходящий случай для знакомства, лучшего не сыскать.

И ни малейшего упрека или обиды за прошлое, напротив: ей не хотелось бы расстаться со мной навсегда, вот она и пытается найти возможность нашего дальнейшего общения, чтобы встречи наши не были омрачены никакими смущающими чувствами, и так далее.