– Кто-кто, а уж вы, ваше превосходительство, всегда первый на месте преступления, – произнес, здороваясь, жизнерадостный прокурор Р.

– Зато вы всегда последний! – ответил я.

– Как так? Неужто всегда? – улыбнулся прокурор.

– Конечно. Мы со следователем разыскиваем преступников, а вы их обвиняете. Ваша роль последняя.

Доктор в это время уже производил наружный осмотр трупа, а Виноградов беседовал с растерянным титулярным советником-паспортистом.

– Ну, доктор? – начали мы.

– Убийство совершено всего несколько часов тому назад. Приблизительно, часа два. Убийца нанес всего один удар, но зато какой! По силе и меткости – это положительно артистический удар. Нож, глубоко вонзившись, моментально перерезал дыхательное горло, захватив на своем пути все важнейшие артерии.

– Так что смерть…

– …наступила мгновенно, – докончил начатую фразу доктор.

– Заметны следы борьбы?

– Ни малейших. Все говорит о том, что никакой борьбы между жертвой и убийцей не происходило. Во-первых, если бы жертва защищалась, боролась, дело не обошлось бы без каких-либо наружных знаков на теле убитой, вроде синяков, ссадин, порезов и тому подобного. Тут ничего этого нет. Во-вторых, если бы происходила борьба, такого определенно меткого удара убийце не удалось бы нанести.

– Однако это действительно загадочно… – промолвил я. – Убийство произошло днем. Жертва не спала, была одета, находилась в комнате. Затем обратите внимание вот на что: удар ножом нанесен не сзади, а спереди, в горло. Неужели от убитой могли совершенно ускользнуть все подготовительные манипуляции убийцы: вынимание ножа, намерение убийцы ее зарезать и так далее?

Мы прежде всего приступили к опросу самого Шнейферова.

– Скажите, все ли ваши вещи целы?

– Нет, господа… Какое… Меня ограбили.

– Что из ваших вещей пропало?

– Во-первых, пальто, сюртук, бритвы, потом два ордена: Станислава и Анны третьей степени и двести рублей наличными кредитками.

– Где находились эти вещи?

– Пальто и сюртук – в спальне, там же и бритвы, а ордена и деньги – в верхнем ящике комода.

Действительно, верхний ящик комода был взломан и все вещи, находившиеся там, перерыты.

Далее из расспросов Шнейферова выяснилось, что утром, напившись чаю, он, как всегда, в 9 часов утра отправился на занятие. Два раза после того, в 11 часов и в 12.30 дня, забегал он на минутку в свою квартиру за нужными бумагами. В квартире все было спокойно. Прислуга, Настасья Сергеева, копошилась в кухне. Затем он пришел в 4 часа дня, когда и обнаружил страшное злодеяние.

– Что вы знаете о покойной? – спросил следователь.

– Служила она у меня около году, и я был очень ею доволен. Тихая, скромная, непьющая, старательная, Настасья производила отличное впечатление…

– Скажите, господин Шнейферов, убитая была девица?

– По паспорту так значилась, а что дальше – не знаю! – отрезал злополучный титулярный советник.

В эту минуту меня отозвал в сторону мой помощник Виноградов.

– А ведь мы, ваше превосходительство, убитую-то отлично знаем, – начал он тихо.

– Как так? – удивился я.

– Очень просто. Я вспомнил, что убитая Настасья Ильинична Сергеева судилась дважды за кражу и была, между прочим, замешана в последний раз в деле об ограблении Квашнина-Самарина. Помните это дело? Тогда еще виновником оказался сын титулярного советника, лишенный прав, Николай Митрофанов.

– Да, да, помню.

– И оказалось, что этот Митрофанов находился в любовной связи с Настасьей Сергеевой.

– Голубчик, да ведь это – ценнейшие указания! – воскликнул я, обрадованный.

Подойдя к прокурору и следователю, я с улыбкой им сказал:

– Думаю, господа, что скоро представлю вам и убийцу.

– Как? Вы уже успели через два часа после обнаружения преступления напасть на след злодея? О! Вы маг и волшебник, ваше превосходительство!

– Скажите, господин Шнейферов, – начал я, – бывал ли кто-нибудь у убитой?

– Никого. Только за два дня до этого убийства, возвратившись со службы, я увидел у ней в кухне какого-то молодого человека, прилично одетого. На мой вопрос: кто это, она ответила, что это ее брат.

– Отлично. Ну, а вы бы узнали по фотографии этого неизвестного молодого человека?

– Наверно. Я пристально в него вгляделся, ибо, признаюсь, меня удивило его появление у убитой.

– Есть в нашем альбоме портрет Митрофанова? – спросил я тихо Виноградова.

– Конечно.

– Так вот что, голубчик, поезжайте и сейчас же привезите его карточку.

Пока мы распоряжались об отправке трупа в военно-медицинскую академию, производили еще кое-какие опросы и осмотры, Виноградов уже вернулся.

– Ну-с, господин Шнейферов, – обратился я к нему, – взгляните на эту карточку внимательно и скажите, не этого ли человека видели вы третьего дня у убитой Насти?

Шнейферов впился глазами в карточку и почти сейчас же воскликнул:

– Да, да… Это он, тот человек… брат.

– Увы, господин Шнейферов, не брат, а любовник, и ваша «девица по паспорту», горемычная Настасья – воровка и соучастница многих темных дел.

Бедный титулярный советник побледнел как полотно и с дрожью в голосе пробормотал:

– Вот не ожидал… и подумать только, что у меня жила такая страшная личность… ведь они и меня, как барана, могли зарезать. Я ведь один…

И, истово перекрестившись, Шнейферов добавил:

– Благодарю тебя, Боже, что спас меня от руки злодеев.

Начались энергичные розыски Митрофанова. Это был ловкий, смелый преступник, лишенный прав. Несмотря на его молодость, бывший «сын титулярного советника» прошел блестящую и разнообразную воровскую, злодейскую школу.

Откомандированный моим помощником Виноградовым для розыска Митрофанова агент Жеребцов донес, что ему удалось напасть на след преступника.

– Каким образом?

– От некоторых лиц, знавших Митрофанова, мне удалось выведать, что у Митрофанова есть любовница, крестьянка Ксения Петровна Михайлова, которая посещает сестру свою, Устинью Михайлову.

– Вы узнали, где проживает любовница Митрофанова?

– Нет, этого пока мне не удалось, но зато я узнал местожительство сестры ее, Устиньи. Она живет по Малой Итальянской улице, в доме № 63.

– Отлично. Это очень важно.

Когда Виноградов сообщил мне это, я призвал к себе Жеребцова.

– Вы сделаете вот что: отправляйтесь немедленно к этой Устинье и узнайте у нее адрес сестры ее, Ксении. Саму Устинью пока не арестовывайте, но распорядитесь о том, чтобы над нею был учинен строгий негласный надзор. Арестовывать ее не надо потому, что важно проследить, кто будет к ней являться. Результат вашего визита к Устинье сообщите мне немедленно.

– Слушаюсь!

Признаюсь, отправляя агента с этим поручением, я никак не рассчитывал на те результаты, поистине блестящие и быстрые, какие оно принесло.

Было около двух часов дня, когда Жеребцов вместе с другим агентом сыскной полиции Проскуриным и околоточным местного участка (захваченным ими на всякий случай) подошли к дому № 63 по Малой Итальянской улице. Это был большой каменный дом довольно мрачного вида. Несколько подъездов и большие ворота во двор, в котором прямо против ворот тоже находился подъезд.

Жеребцов позвонил в