– Не понял вопроса.

– Среди твоих целей есть ли еще и такая – уничтожение всех представителей Круга?

– По ситуации.

– Так все-таки по ситуации? Ты рассматриваешь ситуацию, при которой те из адептов Круга, кто откажется от борьбы за мировое владычество, останутся в живых?

Глава ОСН напряженно улыбнулся.

– Мы оба с тобой взрослые разумные люди. Давай прямо.

– Ладно. – Курсантка поняла, что глава Организации предпочитает держать свои планы при себе, поэтому приглашает ее начать разговор, и не стала противиться. – Я хочу, чтоб Круг сохранил свое существование. Не как боевая структура, а как группа исследователей и ученых, собственно, как она и задумывалась. Я предлагаю пойти, поговорить кое с кем из тех, кого можно считать наиболее здравомыслящими, убедить отступиться, выйти из войны. Кто не согласится, сам себе злобный баклан. Тут я все понимаю. Может, мне никого не удастся уговорить. Но попытаться я б хотела.

Он задумался.

– Какие условия ты б хотела предложить?

– Никаких. То есть уйти и больше не вязаться в войну, кто ввяжется, пусть не обижается. И никаких оговорок про «только те, кто не совершал военных преступлений». Все мы люди разумные, понимаем, как хитро иной раз можно извернуться в рамках такой вроде бы прозрачной формулировки.

– Хм… Не слишком ли многого ты хочешь? Ведь сама посуди, сейчас Круг в осаде. Те, кто порассудительнее, могут воспользоваться твоим предложением, чтоб выйти за кольцо осады и в дальнейшем продолжить войну.

– Во-первых, намерения человека я легко прочту по лицу. Я могу пообещать сдать вам того, кто будет намереваться вас обмануть. Во-вторых, желающих вряд ли окажется много. Я имею в виду, мало найдется тех, кто мне поверит. Отсюда вытекает «в-третьих» – даже если в будущем они решат ударить по ОСН, это будет сродни попытке комара прокусить титановую броню. Ведь ваша позиция с каждым днем все крепче.

Она с беспокойством смотрела на Одина. То, что он колеблется, девушка ощущала всем своим существом.

– Я подумаю…

– Один, пожалуйста… Ведь тебе же не нужна их смерть. Тебе ведь нужна безоговорочная победа. Многие из моих бывших сторонников еще могут принести пользу, причем огромную. Не напрямую Организации. Но в целом… Поверь мне.

– Я опасаюсь именно обмана. Со стороны той же Ночи…

– Ночь никогда не согласится на подобное предложение. Потому что никогда не поверит в мою искренность. Она меня ненавидит и, поскольку меряет всех собственной меркой, приписывает мне те же желания. А за ней и все ее сторонники, которые фанатично преданы ей (она других при себе не терпит). Таких – половина Алого Круга. – Кайндел чувствовала, что ей становится трудно говорить, и поэтому лихорадочно соображала, как бы покороче и при этом полнее выразить свою мысль. – Алый Круг фактически распадается на две половины – сфера влияния Ночи (это Петербург) и сфера влияния ее мужа (Москва).

– То есть получается, у Алого Круга две главы? – заинтересовался Один.

– Нет, не так. Во-первых, еще раз повторяю, Ночь – не глава. Она – координатор, и область ее интересов – только Петербург. К тому же она никогда не отступит от позиции своего мужа, потому что в довольно большой степени находится под его влиянием. Но ее сторонники, готовые отдать за нее жизнь и душу, об этом не догадываются. В их глазах координатор – истинный глава Алого Круга.

– Бардак какой-то…

– Вопрос сдачи, пожалуй, единственный в сложившейся ситуации вопрос, в котором согласия Ночи и Лорда нечего ждать. Впрочем, он вряд ли доверится мне, так что проблема отпадает сама собой. Я, собственно, прошу вас за нескольких представителей Круга, которые смогут включиться в мирную жизнь.

Курсантка изнеможенно замолчала, даже прикрыла глаза, потому что едва разгоняющий темноту свет лампы вдруг стал резать ей глаза.

Один смотрел на нее и молчал.

– В принципе, я согласен с тобой. Можно попробовать. Но я не могу поручать это дело тебе. Думаю, кто-нибудь другой сможет справиться с подобным заданием. Ты подробно проинструктируешь, что говорить, а что не говорить…

– Невозможно. Во-первых, только я смогу говорить с ними на одном языке, в одном тоне – я же почти со всеми там знакома. Во-вторых, если что-то пойдет не так, лишь я смогу подобрать правильные слова. Только я.

– Видишь ли… Я не хотел тебе это говорить сейчас, но наши маги-медики вынесли однозначное заключение. Ты… Словом, в ближайшее время магия будет тебе недоступна.

Он взглянул на нее с тревогой, ожидая вспышки отчаяния. Кайндел видела его мысли так отчетливо, словно они прозвучали, и, конечно, оценила его искреннее беспокойство о равновесии ее души.

– Да, я знаю, – курсантка слабо улыбнулась. – Я понимаю это и сама. Но магия для разговоров не нужна.

– Ты будешь там абсолютно беззащитна.

– При наличии целой армии поблизости? Конечно, вероятность моей гибели чуть велика, чем в обычной жизни… Риск не выше, чем в любой боевой операции, на которую я отправлялась, имея в наличии все свои способности. Однако полагаю, оно того стоит.

– Ты, я надеюсь, не хочешь таким образом свести счеты с жизнью?

– Разумеется, нет. Если б хотела, изначально не взяла б с собой Алана. Это же он меня вытащил. Вряд ли кто-то другой смог бы меня спасти.

– Хорошо, – вздохнул Один. – Попробуем. Ты, конечно, меня не убедила. – Он улыбнулся, на этот раз искренне. – Хотя твоя позиция мне нравится. По отношению к своим былым сторонникам, я имею в виду. Как понимаю, нынешние сторонники встретят такую же самоотверженность с твоей стороны, если возникнет необходимость.

– Разумеется…

– В критической ситуации устойчивость взглядов полезнее, чем полная и абсолютная преданность. Показательнее… Хорошо, я разрешаю тебе попробовать. Завтра, потому что на завтра же назначен штурм. Так что ты навестишь своих старых друзей как раз накануне штурма. – Он поднялся и в этот миг показался Кайндел просто огромным. – Вика, будь осторожнее, хорошо?

– Хорошо… Мстислав…

– Один-один, – усмехнулся глава ОСН.

И вышел.

– Может, я пойду с тобой? – спросил Шреддер.

– Нет, – холодно ответила она.

Девушка держалась холодно, потому что чувствовала – достаточно какой-нибудь одной мелочи, и он не выдержит, попытается просто запретить ей. С представлением о том, что близкие взаимоотношения дают обширные права разрешать и запрещать, спорить было бесполезно, по крайней мере сейчас. И Один Эйву не указ. Конечно, курсантка сумела бы настоять на своем, но сил у нее было мало, и тратить лишние на урезонивание своего мужчины не хотелось.

Он молча смотрел, как Кайндел вытаскивает баночку, откупоривает ее и капает оттуда на ватку.

– Что это?