с Зевсом все утро названивают Аиду?

Они действуют быстро, а это не означает ничего хорошего. Я собиралась позвонить Персефоне сегодня утром и ввести ее в курс дела, но, судя по всему, если я хотела опередить мать, стоило сделать это еще вчера. Мне не нравится, что она уже начала действовать. Видимо, разговор с Посейдоном прошел не очень хорошо. Я вздыхаю.

– Возникли небольшие неприятности.

– Еще большие неприятности, чем в тот раз, когда ты вдруг вышла за Эроса?

– Персефона, я думала, мы уже оставили это в прошлом.

– Еще недели не прошло. Нет, мы не оставили это в прошлом.

Закатываю глаза, раздражаясь и вместе с тем успокаиваясь от ее чрезмерной опеки. В такой ситуации это ожидаемо и обосновано.

– Если бы не Эрос, то на его месте был бы Зевс.

Она долго молчит.

– Скажи, что она этого не делала. Опять.

– Мама упряма. Ты же знаешь. Она поставила перед собой цель сделать одну из нас Герой.

Персефона чертыхается.

– Ладно, потом с этим разберемся. А сейчас мне нужно знать, что у тебя случилось, раз это, судя по всему, более насущная проблема.

– Афродита хочет меня убить. – Приятно сказать это вслух, будто освобождаясь.

– Что?!

– Да. – Чувствую, как Эрос слегка напрягается рядом со мной, молча давая понять, что проснулся. – Зевс не станет вмешиваться, пока не представим ему неопровержимые доказательства, поэтому мы решили заручиться поддержкой Аида и Посейдона, чтобы его заставить. Даже Афродита не выстоит против них троих.

Персефона замолкает на мгновение.

– План неплохой, учитывая обстоятельства, но и хорошим его не назвать.

– Я в курсе.

Очередная пауза.

– У тебя есть запасной план.

Сестра хорошо меня знает. В любой другой ситуации я была бы признательна ей за понимание, но сейчас остро осознаю, что Эрос лежит рядом и все слышит.

– Мы намерены сначала попробовать этот, – наконец говорю я. И это правда. Если я считаю, что он не сработает, это не значит, что я права. Мне отчаянно хочется ошибиться.

– Аид поддержит тебя.

Ее слова вызывают у меня улыбку.

– Не думаешь сначала поговорить с ним?

– Это ни к чему. Во-первых, он сидит рядом и подслушивает, как любопытный муженек. А во-вторых, ты его свояченица и нравишься ему, так что он сделает все возможное, чтобы обеспечить тебе безопасность. Да, Аид?

Я слышу, как на заднем плане раздается «да», произнесенное низким голосом. Что ж, с этим покончено. Ничего другого я и не ожидала, но за прошедшую неделю столько раз оказалась застигнутой врасплох, что ничего не могу воспринимать как само собой разумеющееся.

– Спасибо.

– Он известит Зевса, но ты должна уговорить Посейдона. Он не вмешивается в такие дела, и придется здорово его спровоцировать, чтобы вовлечь в происходящее.

Мне прекрасно об этом известно.

– Пусть мама об этом позаботится.

Мы обе молчим какое-то время, размышляя, что наша мать способна устроить, чтобы добиться содействия от этого человека. Я содрогаюсь.

– Надо вставать и сделать пару звонков.

– Береги себя. Мы здесь, если понадобимся.

В горле встает ком, и мне приходится с усилием сглотнуть, чтобы произнести слова:

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Бросаю телефон и разворачиваюсь к Эросу, оставаясь в его объятьях.

– Ты слышал.

– Слышал. – Он прижимает меня ближе. Эросу явно нравится ко мне прикасаться. Так же сильно, как мне нравятся его прикосновения. Он упирается подбородком мне в макушку. – Один готов, еще один остался.

Я целую его в грудь, наслаждаясь близостью. Кажется, будто мы вышли на финишную прямую. Не знаю, что ждет нас в будущем, если нам удастся справиться с этим, но в груди зарождается странная надежда. Я люблю его. Он заботится обо мне, и, кажется, это указывает, что и он сможет полюбить меня, будь у него такая возможность.

– Эрос?

– Да?

Хочется оставить мысли при себе, но рядом с этим мужчиной мне никогда не удавалось держать язык за зубами. Особенно когда на кону стоят его чувства.

– Вчера вечером ты сказал, что не умеешь любить.

Он напрягается.

– Не умею.

– Ты ошибаешься.

Эрос издает сдавленный смешок.

– Думаю, мы оба можем согласиться, что я ущербный.

– Перестань. – Я сажусь. – Прекрати так о себе говорить. Я никому не дам так жестоко о тебе отзываться, и будь проклята, если позволю тебе самому это делать.

Шок, отразившийся на его лице, ранит мое сердце.

– Это правда.

– Эрос, ты любишь Елену.

Он морщится.

– Она мне как сестра.

– Знаю. – Прижимаю ладонь к центру его груди. – И ты любишь ее как сестру. Такая любовь тоже считается. Можно сказать, что она стоит даже больше, чем любовь романтическая, потому что не замутнена сексом.

Он открывает рот, колеблется, а потом накрывает мою ладонь своей.

– С этим сложно поспорить.

– Потому что я права. – Делаю глубокий вдох. – Неважно, превратится ли то, что между нами происходит, в любовь, ни тебе, ни мне это не подвластно. – Хотя мне уже поздно об этом говорить. – Но никогда не сомневайся, что ты способен любить.

Эрос долгое мгновение всматривается в мое лицо и расплывается в улыбке.

– Я правда тебя не заслуживаю.

– Правда не заслуживаешь, – посмеиваюсь я. – Но вовсе не по тем причинам, которые ты озвучил. Я самоцвет среди людей.

– Да.

На миг все выходит из-под контроля, и три коротких непростительных слова вертятся на кончике моего языка. Я люблю тебя. Но не могу их произнести. Не сейчас, не в завершение этого разговора. Все будет выглядеть так, будто я пытаюсь манипулировать им или, что еще хуже, ожидаю, что он произнесет их в ответ.

Отчаянно пытаясь отвлечься, прокашливаюсь.

– Умираю с голоду.

Он, как и ожидала, сразу приходит в оживление.

– Тогда идем на кухню.

Час спустя мы поели и приняли душ. Планируем оставшуюся часть дня, как вдруг звонит мой телефон. Увидев имя матери, я затаиваю дыхание.

– Алло?

– Посейдон отпадает. Мне жаль, Психея. Я пыталась задействовать все имеющиеся в моем распоряжении рычаги давления, но он отказывается вмешиваться.

От разочарования у меня подкашиваются ноги. Мне едва удается приземлиться на стул.

– Понятно.

– Этот молодой упрямый дурак по-прежнему считает, что может играть по своим правилам, а не погружаться в пучины, в которых обитаем все мы. Если дашь мне немного времени…

– Спасибо, но в этом нет необходимости. – Времени у нас нет. Сейчас Афродита, возможно, отдает приказ о следующем нападении. Она не из тех, кто легко переносит собственные промахи, а в ее глазах я дважды ее переиграла. Она не допустит, чтобы это случилось в третий раз. – Я разберусь.

– Психея… – Впервые на моей памяти в голосе матери