Морд-сит задумалась.

Интересно, о чем?.. Дженнсен даже не предполагала, что морд-сит могут размышлять, она принимала их за безмозглых убийц. Но в глазах этой явно светился разум.

Наконец морд-сит приняла решение и, протянув Себастьяну руку, помогла ему встать. Потом повернулась к Дженнсен:

— Я бы с огромной радостью получила плетей, лишь бы это помогло защитить лорда Рала. И даже больше чем плетей… — Теплая улыбка озарила ее лицо, она напутственно похлопала девушку по спине. — Поторопись. Да пребудут с тобой добрые духи! — И задумчиво добавила: — Но почему же на тебя не действует сила эйджила? Такое просто невозможно!

Дженнсен ошеломило, что столь злобное и жестокое существо осмеливается взывать к добрым духам, среди которых находилась теперь и ее, Дженнсен, мама.

— Извини, но именно это я не могу тебе сейчас рассказать. Тем более, что от этой тайны зависит безопасность лорда Рала.

Женщина подняла на нее тяжелый взгляд.

— Меня зовут Нида, — сказал она в конце концов. — Дай мне клятву, что ты выполнишь свое обещание. И защитишь его.

— Клянусь, Нида! Мне нужно идти. Нельзя больше терять время.

Но не успела она и шага сделать, как морд-сит схватила ее за плечо:

— Что — время?.. Нам нельзя потерять лорда Рала, или мы потеряем все. Если я когда-нибудь узнаю, что ты меня обманула, клянусь: я найду тебя, где бы ты ни спряталась! И твоя смерть окажется страшнее самого ужасного ночного кошмара. Я ясно выразилась?

Дженнсен под ее лютым взглядом смогла лишь кивнуть. Нида повернулась и пошла вверх по ступенькам:

— Как ты? — спросил капитан Себастьяна. Себастьян смахнул пыль с колен:

— Мне дали плетей, но кажется, я еще жив.

Капитан, в свою очередь потирая руку, улыбнулся:

— Надо вернуть твои вещи: оружие и деньги.

— Это деньги лорда Рала, — поправил Себастьян.

Самым горячим желанием Дженнсен было поскорее выбраться за пределы дворца. Она все прибавляла шагу, стараясь не сорваться на предательский бег.

— Эй! — Морд-сит остановилась и, держась за перила, поджидала их. — Я забыла сказать вам.

— Что еще? — спросила Дженнсен. — Мы торопимся.

— Помните человека в белых одеждах, который позвал меня?

— И что? — поравнявшись с ней, спросила Дженнсен.

— После того, как он зашел за мной, он собирался найти волшебника Рала, чтобы тот взглянул на вас.

Дженнсен почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

— Лорд Рал далеко на юге, — насмешливо заметил капитан, подойдя к ним.

— Не лорд Рал, — сказала Нида. — Волшебник Рал. Волшебник Натан Рал.

Натан Рал… Это имя было знакомо Дженнсен. Алтея рассказывала, что встречалась с ним в Древнем мире во Дворце Пророков. «Это был куда как настоящий Рал», — сказала она. Волшебник был всемогущий и невероятно опасный, поэтому его держали взаперти за непроницаемыми магическими экранами, где он не мог никому причинить зла. А лет ему было более девятисот. Видно, каким-то образом старому колдуну удалось выбраться из-под магического замка.

Дженнсен схватила за локоть морд-сит:

— Нида, что он здесь делает?

— Не знаю, мы не встречались.

— Очень важно, чтобы и мы не встретились! — Дженнсен подтолкнула Ниду локтем. — Нет времени объяснять, но он опасен.

Нида огляделась по сторонам, прежде чем ответить Дженнсен:

— Опасен? Ты в этом уверена?

— Несомненно!

— Хорошо. Тогда пошли за мной.

— Мне нужны вещи, — напомнил Себастьян.

— Они там, — капитан указал на дверь неподалеку.

Оставив Ниду на лестнице, Себастьян с капитаном Лернером пошли за вещами. С дрожью в коленях Дженнсен стояла в дверном проеме, наблюдая, как капитан зажигает светильник и открывает внутреннюю дверь. Забрав лампу, мужчины исчезли. Послышались звуки голосов и шорох вещей.

Текли секунды. Дженнсен почти слышала шаги волшебника — все ближе и ближе. Если он их поймает, оружие Себастьяна уже не пригодится. Если волшебник Рал увидит Дженнсен, то сразу поймет, что перед ним дыра в мире, не обладающий даром отпрыск Даркена Рала. И блефом здесь уже не спасешься. Тогда ей конец.

Появился Себастьян, а за ним и капитан:

— Идем.

В поношенном зеленом плаще Себастьян выглядел совершенно обычно. Вряд ли можно было заметить арсенал, который был спрятан в его одежде. Скорее его выделяли из толпы голубые глаза и растрепанные светлые волосы. Наверное, из-за них стражники и остановили его.

Капитан поймал руку Дженнсен:

— Как она сказала? — он кивнул на морд-сит. — Да пребудут с тобой добрые духи!

Он отдал ей лампу. Дженнсен прошептала слова благодарности и, оставив капитана, поспешила следом за остальными.

Нида повела их вниз, по темным залам и пустым коридорам. Порой они мчались по узким ущельям без потолка — по крайней мере при взгляде вверх не было видно ничего, кроме темноты.

Пол стал земляным. Правая стена представляла из себя голый камень. Левая была выложена гранитными блоками. Каждый блок был размером с дом, а стыки так хорошо подогнаны, что даже лезвие ножа вряд ли можно было просунуть.

Добравшись до конца тоннеля, они проскользнули сквозь низенькую дверь и попали в узкий проход, внутри которого был положен деревянный настил. Далее над глубокой трещиной в плато висел пешеходный мост. Свет лампы, отраженный от каменных стен, терялся в глубоком мраке. Дна не было видно. Оказавшись на узкой тропке над пропастью, Дженнсен почувствовала себя маленькой, как муравей. Морд-сит, держась рукой за железные перила, остановилась и посмотрела в пропасть:

— Почему волшебник Рал опасен? — Было очевидно, что этот вопрос все еще занимает ее. — Какие беды он может принести тебе? — Грубый голос эхом отлетал от каменных стен.

Дженнсен чувствовала, как мост шатается под ее ногами. У нее закружилась голова. Морд-сит ожидала ответа, и его непременно надо было придумать. Судя по взгляду Себастьяна, у того не было подходящих идей. И девушка решила сыграть на полуправде, тем более что Нида могла знать кое-что о прошлом волшебника.

— Он — пророк. Его держали в месте, где он не мог никому причинить зла. Однако он исчез оттуда.

Морд-сит перебросила на плечо свою косу и принялась перебирать ее, обдумывая слова Дженнсен. Она совершенно не спешила.

— Я слышала о нем как об очень интересном человеке. — Глаза Ниды блуждали по невидимым мирам.

— Он опасен, — настаивала Дженнсен.

— Почему?