Полянская достала из кармана куртки мобильный и набрала Дороша.

— Але! — он ответил сразу, и по тому, как он произнес это короткое слово, девушка поняла, что он в отличном расположении духа.

И как было уже не раз в такие моменты, сердце предательски дрогнуло. Где он сейчас? Что делает? Кто с ним рядом в этот субботний осенний вечер? Эти вопросы вертелись на языке, но девушка не спросила. Не спросила ни разу…

— Привет! — поздоровалась она. — Это я!

— Я понял, а что с голосом и настроением?

— Да все в порядке, то есть нет, не в порядке… — Полянская потерла лоб. — Здесь Сашка объявился.

— Так…

— Он денег привез, и они пьют. Там у них целый дом людей, притащил с собой каких-то дружков из Москвы, или где он там был. А там Машка. Я волнуюсь и не знаю, что делать!

— Злата, — голос Дороша мгновенно стал серьезным. — Послушай меня. Маша там, Саша или Даша, мне, собственно, без разницы. Ноты туда ни ногой! Ты меня поняла? Ты сейчас где?

— Стою на улице, возле калитки… Я только что из бани вернулась и…

— Ты сейчас же пойдешь домой, запрешь калитку, потом дверь на все запоры и до завтра из дома не выйдешь! И никому, ты слышишь меня, никому не откроешь, как бы настойчиво ни стучали! Ну а если вдруг Сашка заявится к тебе, тут же звони мне, а еще лучше в милицию! Ты меня поняла?

— Да, но… — пролепетала девушка.

— Никаких «но»! — жестко и резко отчеканил мужчина — Я приеду завтра, сегодня не могу! Вот завтра и разберемся, что там и к чему.

— Но Машка…

— У Машки есть родители и бабушка, пусть они за нее беспокоятся, а ты туда не смей ходить! Ты поняла?

— Да.

— Ты мне обещаешь? — не унимался Дорош.

— Обещаю.

— Смотри у меня! Все, золотая моя! Увидимся завтра, не скучай! — голос Витали потеплел, и в нем появились нотки нежности.

— Угу, — только и смогла сказать она и отключилась.

Злата вошла в дом и до позднего вечера честно пыталась сдержать обещание, данное Дорошу, но на душе было тревожно. Поминутно она ожидала чего-то и вздрагивала, заслышав любой шум. Но часам к десяти не выдержала. Быстро одевшись и на всякий случай засунув в карман куртки телефон, выскользнула на улицу. Она не собиралась что-либо предпринимать или заходить к ним, ей просто нужно было хоть краем глаза увидеть, что там происходит.

На улице стояла непроглядная ночь. На всю деревню горело всего три фонаря, но и они почти не рассеивали тьму. Зато у Максимовны, как и раньше, светились все окна.

Приблизившись к дому, Полянская так и не решилась пробраться во двор через огород. Она не боялась собак, которые, узнав ее, не стали бы поднимать шум, но во дворе она могла наткнуться на кого-нибудь из этих отщепенцев, которые притащились сюда вместе с Сашкой. Пройдя мимо дома, она пыталась хоть что-то рассмотреть сквозь занавески, но это оказалось не так-то просто.

В домике бабы Вали горел свет. Видимо, старушка решила убраться от греха подальше к себе домой. Как было бы здорово, если бы и Максимовна ушла к ней, прихватив с собой Машку!

Повернув обратно и отбросив осторожность, Злата прокралась к забору и, прижавшись щекой к калитке, заглянула в щелку, надеясь хоть что-то рассмотреть. Дверь в сенцы была распахнута настежь. Там горел свет и толпились люди. Через щель девушка не могла рассмотреть, кто именно там был, но по голосам она узнала Сашку и Масько. Они курили, и потому, какой невнятной и тягучей была их речь, девушка поняла: они пьяны в стельку. Они, не просыхая, пили со вчерашнего вечера.

Взобравшись на лавочку, Злата перегнулась через забор палисадника и заглянула в окно. На кровати за трубкой, повалившись поперек и уткнувшись лицом в скомканное одеяло, лежала Маринка. Рядом, как котенок, свернувшись клубочком, примостилась Машка. Девочка лежала, не шелохнувшись, уткнувшись носиком в мамин бок. А по другую сторону от Маринки на нетвердых ногах стоял какой-то мужик и…

Злата отпрянула от окна и, тяжело дыша, прижалась спиной к забору. Слезы бессильной ярости и отчаяния душили ее. Вот бы сейчас ворваться в этот дом и разнести там все на мелкие кусочки, вытрясти дух из Сашки, отхлестать по щекам Маринку и повыгонять вон весь этот сброд!

Как же девушке хотелось вызвать сейчас сюда участкового и председателя и раз и навсегда положить конец этому бедламу. Но… Злата прекрасно знала, чем это все обернется. Маринку и Сашку лишат родительских прав, Машку заберут в приют. Маринка никогда не простит ей этого, а Злата вот уже который месяц не могла простить себе собственной слабости и бездействия.

И тот мужик… Он же хуже животного, вонючего, грязного, потного. И ему наплевать, что Сашка, который и пригласил его сюда, всего лишь за стенкой и может войти в любую секунду. И ему нет дела до маленького ребенка, спящего тут же рядом с матерью. Ему вдруг просто захотелось удовлетворить свою потребность, и то, что Маринка пьяна до бесчувствия, его не волновало…

От отвращения и омерзения девушку чуть не вырвало Глубоко дыша, она подняла глаза к темному непроглядному небу и мысленно прошептала: «Господи!»

Злата плохо спала той ночью. Все ворочалась с боку на бок, вслушивалась во тьму за окном и все ждала чего-то, а утром поднялась с головной болью. Сделав себе чашечку кофе, она взобралась с ногами на стул у окна в столовой и стала смотреть на сад. Ночь прошла спокойно, но тревога не отпускала В саду падали листья, а в душу закрадывалась тоска. Безотчетная беспричинная, она давила на сердце. Злата не знала, не понимала и даже объяснить не могла, почему и чем ей так близка была эта осенняя пора, пора грусти, печали, расставаний Но что-то у них все же было общее, потаенное, скрытое в глубине души.

Умывшись и причесавшись, девушка набросила на плечи бабушкин платок и вышла на улицу. Дорога была пустынна. Кругом царила звенящая тишина: ни людей, ни машин, ни собак… Девушка постояла немного, оглядываясь по сторонам, потом вернулась к себе во двор и, побродив немного в саду, устроилась в беседке под виноградником.

Она любила здесь сидеть и слушать тишину, нарушаемую лишь легкими шорохами листвы и порывами ветра. Одиночество обступало ее со всех сторон, но оно не было гнетущим темным, беспросветным. Злата Полянская искала именно его, да еще этой особой тишины, покоя и