Бриггс Каннингэм был фантастически богатым наследником империи Procter & Gamble из Цинциннати, он подсел на экзотические машины и любительские гонки спорткаров еще до войны. Свой медовый месяц он проводил в Европе на борту своей 6-метровой яхты, которую перевез из Соединенных Штатов, а для передвижения по суше он приобрел «Alfa Romeo 6C» и «Mercedes-Benz SS». В то время Феррари был заметной фигурой в свите Alfa, и, разумеется, Каннингэм, поклонник автоспорта европейского стиля, был знаком с достижениями Феррари. Он был очевидным кандидатом на покупку ранних «Ferrari», и Кинетти устроил все так, что богатый американец должен был приобрести у него «166SC», победившую в Монлери. Цена доставленной в Нью-Йорк машины составила 9 тысяч долларов — поистине щедрая сумма за машину, прошедшую как минимум одну 12-часовую гонку и являвшуюся подержанной в самом прямом смысле этого слова. Тем не менее, когда она наконец добралась до берегов Америки в 1949 году, опередив на несколько недель машину Ли, следовавшую тем же курсом, ее встречали словно папское благословение.

Но в сентябре 1948 года у Феррари был другой, куда более существенный повод для беспокойства, чем будущее североамериканского рынка. Он взялся за амбициозный проект по превращению старого хлева для мулов, находившегося через дорогу на Абетоне, в маленькую ремесленническую школу. Туда принимали молодых людей из соседних городов и деревень и обучали их работе на станках, изготовлению моделей и металлических деталей — и таким образом обеспечивали заводу, чья деятельность набирала обороты, постоянный резерв квалифицированных работников. В придачу к первоначальным затратам на организацию школы добавились и возросшие расходы на гоночную программу, опустошавшие бюджет фирмы. Машина для Формулы-1 имела явные недостатки и нуждалась в радикальном обновлении как в плане мотора, так и в плане шасси, не отличавшегося хорошей управляемостью. Но, взяв на вооружение то, что он сам называл «аморальными методами», Феррари нашел быстрое решение, которое должно было помочь его машинам остаться в поле зрения публики. Он предложил водрузить безнаддувный (или «атмосферный», как его называли в то время) двигатель спорткара «166» на шасси гран-прийного болида и таким образом создать одноместную машину для Формулы-2 (объем двигателя 2 литра, безнаддувный). Это было проделано с туринской машиной Соммера, и в таком виде она стартовала на 5-м Гран-при Флоренции в Кашине 26 сентября. Соммер легко победил, а сама машина оказалась куда более легкой и отзывчивой при торможении и прохождении поворотов. Несмотря на тот факт, что гонка была омрачена смертью пятерых зрителей, погибших под колесами вылетевшего с трассы Эрмини (он пилотировал не «Ferrari»), команда возвратилась в Модену полная кратковременных надежд.

17 октября команда в полном составе появилась в Монце для торжественного открытия трассы в послевоенный период. Легионы танков союзников, полугусеничных вездеходов и транспортеров тяжелого оружия нанесли покрытию трассы громадный ущерб во время парада победы, состоявшегося на автодроме в апреле 1945 года. Особенно сильно пострадала главная прямая. По случаю открытия автодрома после восстановления в Монцу приехала «Alfa Romeo» во всей своей красе и мощи, и перед ее лицом «Ferrari» вновь сникла и потупилась.

Вимилль стал победителем гонки, следом за ним финишировало трое его партнеров по Alfa Romeo, двигавшихся синхронно, словно войсковое соединение. Соммер какое-то время мужественно удерживал третье место, затем заехал в боксы, где его стал душить кашель, вызванный тяжелым приступом астмы. Ему пришлось прекратить борьбу и оставить Фарину в полном одиночестве: беспомощный, тот катил на пятом месте, на многие километры отставая от армады Alfa, но вскоре сошел и сам по причине поломки трансмиссии.

Следующим выходом команды стала второстепенная гонка в Гарде, где Фарине удалось победить в соперничестве со слабыми оппонентами. Граф Бруно Стерци получил машину для Формулы-2, которую Соммер пилотировал во Флоренции, и финишировал на ней вторым. Последняя гонка сезона состоялась в Барселоне, на Гран-при Пенья Рин. Там Бира недолгое время лидировал, но вскоре присоединился к своим выбывшим коллегам Фарине и Хулио Поле (местному пилоту и потенциальному клиенту марки), наблюдавшим за гонкой с обочины.

В ноябре Кинетти немного поправил репутацию марки, вернувшись в Монлери и установив там несколько международных рекордов в 2-литровом классе, но они едва ли могли стереть из памяти разочарование от кампании в Формуле-1.

Затем, в декабре, Феррари неожиданно заключил сделку с организаторами южноамериканской серии Temporada, проходившей в Аргентине и Бразилии. Фарина должен был пилотировать единственную «Ferrari» на шести этапах соревнования. Причина участия в этой кампании была сугубо коммерческой; правительство Перона предлагало щедрые суммы «стартовых денег», и Феррари быстро осознал, что, если машина успешно покажет себя в гонках, ему будут гарантированы продажи, причем на богатом и неосвоенном рынке. Лампреди и Коломбо быстро и топорно склепали 2-литровый мотор с наддувом и поместили его в один из одноместных болидов для соревнований Formula Libre (никаких ограничений). Фарина должен был уехать в Америку на три месяца, и в команде надеялись, что за это время он сумеет добиться успеха в соперничестве с главными конкурентами, Виллорези и Аскари из официальной команды Maserati.

Temporada было суждено дважды оказать серьезное влияние на дела и успехи Энцо Феррари, пусть и косвенным образом. Первый раз случился на первой гонке, проходившей на трассе Палмеро Парк на окраине Буэнос-Айреса. Жан-Пьер Вимилль, прибывший в Южную Америку пилотировать маленькую «Simca-Gordini» (так как Alfa отказалась заявляться на соревнования), потерял управление машиной по ходу квалификации и разбился насмерть. Виновниками происшествия называли то зрителя, выбежавшего на трассу, то конного полицейского, а то и обоих. Но результатом этой трагедии стало то, что команда Alfa потеряла своего третьего — и, без сомнений, лучшего — гонщика. Варци был мертв, Тросси стремительно угасал, а теперь не стало и Вимилля. В Портелло было принято решение сняться с соревнований сезона 1949 года. И хотя утрата пилотов, безусловно, была серьезным поводом так поступить, нет никаких сомнений, что определенные экономические обстоятельства, забастовки рабочих и затраты, связанные с созданием новых серийных легковых автомобилей модели «1900», в равной степени также повлияли на решение завода. Вторым событием, произошедшим в Южной Америке и оказавшим влияние на Ferrari в долгосрочной перспективе, стал дебют в международных соревнованиях лысеющего, весьма дородного, кривоногого 38-летнего человека по имени Хуан Мануэль Фанхио. Он уже некоторое время считался звездой в аргентинских гонках и в тот момент находился в шаге от начала европейской карьеры, которая в будущем возведет его в ранг почти что бессмертной легенды спорта. Вышло так, что этот почти что сверхъестественно одаренный пилот, которого поклонники любя называли «El Chueco» (кривоногий), выиграл две из шести гонок серии и поразил европейцев своими бесстрашием и хладнокровием. Фарина выиграл одну из гонок Temporada, раз пришел к финишу вторым и четырежды сходил с трассы из-за механических проблем. Вернувшись в Италию, он обнаружил,