— Правда? — спросил я.

— А зачем мне врать! — возмутился Трист.

— Нет, я не про то. Правда ли, что мы получаем плохие назначения и медленнее продвигаемся по службе?

Неожиданно меня охватило отчаяние. Я мог получить Карсину только в том случае, если мне в течение трех лет после окончания Академии присвоят звание капитана.

— Ну разумеется. Это касается большинства из нас. Я даже слышал, что, когда семья Родди Ньюэлла попыталась купить ему капитанский чин, полк от него отказался. Тут замешана политика, Невар. Думаю, у себя на границе вы не слишком осведомлены о реальном положении вещей. Но те из нас, кто вырос в Старом Таресе, знают его хорошо. — Он наклонился ко мне и добавил: - Неужели ты ничего не заметил? Наш капрал из семьи старой аристократии. А также все наши кадет-командиры. К нам никогда не назначают второкурсников и третьекурсников из числа сыновей новой аристократии. Кроме нас, первогодков, все остальные кадеты в Карнестон-Хаусе — представители семей старых аристократов. На следующий год, когда мы перейдем на второй курс, ты думаешь, мы останемся здесь? Или, может быть, попадем в одну из новых казарм? Нет. Нас отправят в Шарптон-Холл. Когда-то в нем была сыромятня, и вонь там ужасная. Вот где живут второкурсники и третьекурсники из новых аристократов.

— А как они там все помещаются? — захлопал глазами Горд.

— Все? — ехидно переспросил Трист. — Послушай меня, Горд. Рори в начале года рассказывал нам про отчисление. Как ты думаешь, для чего это? Они хотят, чтобы как можно больше сыновей старых аристократов получили офицерский чин. К концу первого курса многих из нас здесь уже не будет. При Ребине было весьма нелегко, но я слышал, что Стит с радостью нашел бы возможность и вовсе избавиться от всех нас.

— Но это же нечестно! Он не может вышвырнуть нас из Академии только потому, что мы сыновья боевых лордов! — Спинк был потрясен.

Трист встал, высокий и стройный, и лениво потянулся.

— Можешь повторять это, сколько пожелаешь, приятель. Но правда состоит в том, что он может всех нас вышвырнуть. Поэтому постарайся сделать так, чтобы эта участь тебя миновала. Вот почему мой отец перед тем, как я уехал из дома, дал мне парочку советов. Заводи правильных друзей. Демонстрируй правильное отношение. И не ввязывайся в неприятности. А также держись подальше от тех, кто неприятности устраивает. И маленький бесплатный совет лично от меня: полковник Стит не станет держать тебя в Академии, если ты будешь постоянно твердить «так нечестно». — Он расправил плечи, и я услышал, как затрещали позвонки.

— Я иду спать, детки, — с важным видом заявил он. Мне нравился Трист, но его высокомерие сегодня раздражало. — Мне завтра рано вставать.

— Нам всем рано вставать, — грустно заметил Рори.

Мы разошлись по своим холодным комнатам. Я произнес молитву и забрался в постель, но никак не мог уснуть. Спинк, похоже, тоже, и спустя какое-то время он едва слышно прошептал:

— А что с нами будет, если нас выгонят из Академии и отправят домой?

Меня удивило, что он этого не знает.

— Ты сын-солдат. Запишешься в армию рядовым и начнешь с самого низа.

— Или, если повезет, какой-нибудь богатый родственник купит тебе чин и ты все же станешь офицером, — добавил Нейт.

— У меня нет богатых родственников. По крайней мере таких, которым бы я нравился, — вздохнул Спинк.

— У меня тоже, — отозвался Корт. — Так что давайте спать, а завтра с удвоенными усилиями приступим к занятиям. Мне совсем не хочется маршировать до конца жизни.

Мои товарищи постепенно заснули, а я лежал, мучаясь тяжелыми раздумьями. У семьи Спинка нет денег, чтобы купить сыну чин, если его выгонят из Академии. У моего отца, возможно, такие деньги есть. Но станет ли он это делать? Он считал, что я не знаю о его сомнениях насчет того, смогу ли я стать офицером. Но я все слышал, и в тот вечер мое золотое будущее слегка померкло. В глубине души я утешал себя тем, что, закончив Академию, я по крайней мере получу чин лейтенанта. Мой отец и сержант Дюрил всегда говорили: даже самый тупой лейтенант, как правило, становится капитаном хотя бы благодаря старанию, если у него нет других талантов.

А что, если меня отчислят? После такого моего провала отец, скорее всего, утвердится в своей правоте и сочтет меня действительно не достойным офицерского звания. Чины в лучших полках стоят очень дорого, но и не в самых престижных они не дешевы. Захочет ли отец тратить большие деньги на мое будущее, если я сам не сумел ничего добиться, и не грозит ли мне судьба простого солдата? С тех самых пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы осознавать свое место в этом мире, я знал, какая судьба меня ждет, и с радостью шел ей навстречу.

Когда мне исполнилось восемнадцать, я твердо верил, что держу будущее в своих руках. А теперь вдруг понял: в любую секунду оно может от меня ускользнуть, причем не только по моей вине, но и по политическим причинам. Пока не попал в Академию, я не задумывался о проблемах, с которыми мне, как сыну нового аристократа, придется столкнуться. Во время занятий с сержантом Дюрилом мне казалось, что я смогу преодолеть все трудности, поскольку обладаю старательностью и упорством.

Я парил между сном и явью и на какое-то время, наверное, задремал. А потом почувствовал, как меня охватывает ярость. Я сел на постели и услышал собственный голос, доносившийся, казалось, откуда-то издалека.

— Истинный воин не станет терпеть постоянное унижение. Истинный воин найдет способ нанести ответный удар.

Спинк поднял голову.

— Невар снова разговаривает во сне, — пожаловался он тишине.

— Заткнись, Невар, — устало проворчали Корт и Нейт одновременно.

Я снова лег и уснул.

Две последние недели «посвящения» превратились в вечность. Издевательства над нами стали безжалостнее. Однажды нас всех подняли посреди ночи, заставили в ночных рубашках выйти на улицу под проливной дождь и, построив в шеренгу, скомандовали «смирно». Сержант Рафет, совершавший свой обычный обход территории, увидел нас и сердито велел отправляться в постели. Я больше не мог, подобно Рори, относиться к унижениям как к проверке характера. Теперь я видел в них возможность для сыновей старых аристократов продемонстрировать всем, что они о нас думают. Когда старшекурсники надо мной измывались, заставляли делать глупости или понапрасну тратили мое время, давая идиотские поручения, внутри у меня все закипало и ярость разрасталась с каждым новым издевательством. Прежде я был добродушным малым, любил шутки и спокойно относился даже к самым грубым розыгрышам. За эти шесть недель я понял, почему у некоторых людей возникает желание мстить.

И я начал, пусть это, возможно, и было глупо с моей стороны, потихоньку платить обидчикам той же монетой. Когда я чистил сапоги для парочки второкурсников, я специально измазал шнурки, чтобы они перепачкали руки. Меня, разумеется, поймали и сердито предупредили, чтобы в следующий раз был поаккуратнее. Я старательно вычистил следующую партию сапог, но наклеил на подошвы некоторых из них кусочки еловой смолы, оставлявшей на полу спален липкие следы. Во время дневного обхода весь тот дозор получил взыскание за грязный пол. Они обвиняли в случившемся друг друга, а потом им пришлось отрабатывать наказание на плацу. Мне это понравилось. Гораздо лучше, когда неприятности выглядят случайностью.