но нахожу номер Дана в последних входящих. Заношу палец, нажимаю на вызов. В телефоне виснут гудки. Мысленно молю его ответить на звонок, чем быстрее, тем лучше. Мне плохо. Мне отчаянно требуется услышать его твердое и уверенное «Котенок». Господи, знал бы он только, как мне плохо!

Нет. Глухо. Выждав еще пару минут, сбрасываю и набираю снова. И опять та же история. Богдан не отвечает и даже не пишет смс, что занят, как он делает это обычно. К истерике примешивается скверное предчувствие, но набрать ему сообщение я не успеваю. Слышу за спиной резкое и неприятное:

— Я бы повременила с этим звонком, малышка. Титов не любит несамостоятельных женщин. Или ты полагаешь, что он всю жизнь будет решать твои проблемы?

Подскочив от неожиданности, оборачиваюсь. От ее наглости мои глаза лезут на лоб.

— Ты!

— Поговорим? — прошивает насквозь ядовитый взгляд бывшей Титова. — Кажется, принцесса, мне есть, что тебе предложить… — кусает мою гордость победная улыбка блондинки.

Глава 37

Юля

Спокойно, Юля.

Выдыхай, Юля.

Я смотрю на себя в широкое зеркало, растянувшееся во всю стену женского туалета. Уже от одного собственного вида хочется снова выть белугой. Глаза и нос красные, волосы растрепаны от ветра, а на заднице на светло-синих джинсах красуется прилично-неприличное грязное пятно. Последнее никак не желает высыхать.

Бросаю тщетные попытки оттереть штаны и снова подставляю руки под теплую воду, согревая озябшие пальчики. Снова провожу мокрыми ладонями по лбу и щекам. Умываюсь и слегка приглаживаю разметавшиеся в беспорядке волосы, заплетая на скорую руку косу.

И снова проверяю телефон. Пусто. Богдан так и не перезвонил. Даже не кинул смс. Еще слишком рано, чтобы он был в самолёте без связи. Значит, либо он забыл телефон, либо что-то случилось. В противном случае, даже если бы Титов был сильно занят, он бы мне написал об этом. Обязательно!

Слегка успокоившись, накидываю на плечи куртку, подхватываю брошенный здесь же, на полу, рюкзак и выхожу в зал. Лавирую между столиков в сторону отвратительно элегантной блондинки, мило воркующей с симпатичным официантом. Она сидит и улыбается, растянув свои накачанные ботоксом губы, обильно накрашенные розовой помадой. Как бы не треснули. Так сильно она изображает дружелюбие перед парнем.

И, да, я пошла с ней. Я пошла с Илоной в это пресловутый дорогущий ресторан на Невском проспекте, как минимум, для того, чтобы услышать, что ей от меня нужно. И что она сможет и пожелает сказать мне в свое оправдание.

— Юля, ты предпочитаешь чай или кофе? — стреляет в меня взглядом бывшая Титова, когда я подхожу. — Здесь потрясающе готовят десерты. Или ты на диете? — спрашивает таким тоном, будто мы две закадычные подружки, заскочившие на ланч. Сейчас будем хихикать, обниматься и улыбаться, обсуждая парней и нудные пары. Бесит!

— Спасибо, обойдусь и без кофе, и без десертов, — усаживаюсь напротив Илоны.

Официант кивает и уносится готовить заказ Её-Величества-Стервы. Я же оглядываю просторное помещение с панорамными окнами и слышу миленькое:

— Уютное место, правда? Мы с Богданом частенько здесь ужинали, когда прилетали. А еще у них классная, просторная уборная, — подмигивает. — Если ты понимаешь, о чем я.

Я морщусь. Даже думать не хочу, «о чем». Я вполне осознаю, что до меня Титов монахом не жил. Тем более с такой, как Илона. Поэтому на ее нынешний выпад и бровью не веду, прекрасно понимая, чего она добивается. Бросаю только:

— Ресторан как ресторан. Ничего необычного.

Пестрое, яркое и до тошноты жизнерадостное. С абстрактными картинами, разноцветными гирляндами и искусственными цветами в горшках на столах. Что-то ляписное и совсем не сочетающееся с моим нынешним состоянием.

— Как по мне, — перевожу взгляд на Ил, — местечко, в котором мы ужинали с Богданом во время нашего зимнего уикенда, было гораздо изысканней и роскошней, — давлю из себя улыбку. — Вот где было по-настоящему уютно.

Илону аж передернуло.

Один-один, стерва.

— А ты, смотрю, быстро учишься, принцесса, — слетает все дружелюбие с лица собеседницы. — Наконец-то показала зубки, а то все строила из себя невинную овцу.

— Я вообще ученица способная. Так зачем ты меня сюда притащила? Покаяться в своих грехах?

— А разве они у меня есть?

— Неужели тебе самой от себя не противно? Серьезно? Ты играешь подло!

— Догадалась, значит? — фыркает Ил.

— Я не просто способная, но еще и умная. Сюрприз. Это ты рассказала моему отцу о нас с Богданом. И фотографии Рамченко тоже принесла ты. Откуда взяла?

— У меня хорошие друзья.

— Друзья твои такие же беспринципные нелюди, как и ты.

У столика появляется все тот же официант. Ставит перед Ил чашку с кофе и ретируется, бросив на эту змею плотоядный взгляд. Что примечательно, на пенке ее капучино красуется сердечко из корицы.

Я машу головой от досады. Не по зубам тебе эта кукла, парень. Пережует и выплюнет с твоей-то зарплатой официанта. У нее один чек за поход в салон выходит больше, чем твой годовой оклад.

— Будешь в моем возрасте, поймешь меня, — продолжает Илона, когда мы снова остаемся наедине. — Это в двадцать все кажется либо черным, либо белым. С возрастом цвета размываются.

— Не пойму, — подаюсь вперед. — Я не такая, как ты. И никогда такой не буду! У меня есть гордость, чтобы отступить, когда мне дают понять, что я не нужна. У тебя нет ни гордости, ни самоуважения.

— От Титова ты, однако, не отступила.

— Откуда тебе знать?

— Малышка, мне не двадцать лет. Я сильно старше тебя и гораздо больше вижу, знаю и понимаю. Ты ведь с самого начала была влюблена в него, как дурочка. Я права? Глазками хлопала, краснела, смущалась. Ох, а эти твои улыбочки, полные надежды, когда он тебя хвалил в ресторане, м-м, — закатывает глаза бывшая Дана. — Боже, это было так очаровательно по-детски, — улыбается и делает глоток кофе. — Зная Титова и его предпочтения, я удивлена, что он вообще на тебя клюнул. Ему нравятся женщины более раскрепощенные и опытные.

— Если ты думаешь, что это единственное, что привлекает Богдана в женщинах, значит, ты совсем его не знаешь, — стискиваю я зубы, сжимая кулаки под столом.

— Ты, небось, и девственность с ним потеряла? Маленькая доверчивая Юля.

— Не твоего ума дело!

Не краснеть, Юля! Не вздумай ей уступать! Как только дашь слабину, эта змея тут же затянет удавку на твоей шее. Это все тонкие умелые провокации. Острые, как бритва, попытки вывести меня из себя. Я сильней этого. Выше этого. Я не поддамся.

Спрашиваю, хватаясь за лямку рюкзака:

— Ты привела меня сюда, чтобы обсудить