Кто мог знать! Это была ночь на 17 июля. Всякое вероятное событие когда-нибудь случается, даже если вероятность так низка, как уверял потом господин мэр. Обесточили весь квартал, происходило черт знает что – люди сидели в лифтах, ничего нельзя было ни продать, ни купить, ни выйти в чат… Но наряду со всеми этими общественно вредными событиями произошло одно общественно полезное. Изобличение злостного, этически неприемлемого хулиганства – покушения на личное пространство человека.

Погас угловой светильник. Схлопнулись оба экрана, исчезли световые индикаторы. И зеленый светлячок у него над ухом тоже погас. А я осталась. Его кожа, глаза, обоняние продолжали принимать сигналы, которые не могли идти с электродов.

Он шарахнулся от меня, ударясь локтем о стену. Как-то по-бабьи натянул простыню до подбородка – можно подумать, у него еще было чего стесняться! Нет, он-то считал, что я вирт, и вдруг оказался голым перед реальной женщиной. И все, что было перед этим, было в реале. Есть от чего свихнуться?

– Ты… Но ты…

– Да! Что ты так перепугался?!..

Это было прекрасно – орать на него. А потом силой отводить его руки от лица, целовать в зажмуренные глаза… пока не вспыхнул свет и в комнату не вбежали спасатели. По его пульсу и адреналину подумали, что здесь будет как минимум инфаркт.

Больше ничего прекрасного не ожидается. Из компании меня уволили, черная метка в медицинской карте обеспечена, на штраф придется работать пару ближайших лет. Если будет ребенок, мне его не оставят. Как реагируют мама с папой, не знаю и знать не хочу. Хорошо, что письма пока отсекают.

Я только про одно сейчас думаю. Ведь он обрадовался, что я не исчезла. В смысле, первые четыре секунды, пока до него не дошло: вздохнул, улыбнулся и обнял меня за плечи. Может, он… Нет, об этом не надо. Но, может, он хотя бы не станет взыскивать компенсацию за моральный ущерб?

Карлики-дверги, жители подземной страны, – великие мастера, кузнецы и маги. Это они сделали путы для чудовищного волка Фенрира из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил, рыбьего дыхания и птичьей слюны – с тех пор нет у женщин бород, а кошки ходят бесшумно. Они же выковали и молот Мьёллнир для Тора, и золотое кольцо Драупнир, и много других волшебных вещей.

Дневник Корнелиса: 5 дракабря

Тетушка Барбацуца велела мне завести дневник для порядка мыслей. Я записываю в «Журнал Татиса», «Журнал регламентных работ» и «Журнал учета снов», теперь буду еще сюда. Дневник тетушке Барбацуце можно не показывать, он только для меня. Еще сюда можно записывать умные мысли из книг.

Меня зовут Корнелис. Я – помощник Морица, который смотритель маяка на острове Фрамталяс. Мне десять лет. Живу здесь столько, сколько себя помню, с двух лет. Сейчас опишу это место.

Вообразите себе правильный пятиугольник. В каждой вершине находится башня: Маячная, Жилая, Библиотека, Железная, которую я зову «Железякой» и Обсерваторная. Стороны пятиугольника образованы толстыми кирпичными стенами, по которым я раньше бегал между башнями, пока Мориц не нажаловался тетушкам, что я себе шею сломаю. Стены шириной в два кирпича, а высота у них такая, что если бы я упал, то и правда сломал бы шею. Весь этот пятиугольник называется Маяком.

Во внутреннем дворе Маяка у меня коровник, сад и глубокий колодец, куда утром заползают коровы – Рыжка и Белка. Если посмотреть вглубь, то можно увидеть, как они там пасутся. Рыжка любит забраться поглубже, на самое дно, а Белка объедает водоросли по стенам – трусит глубины. Лет восемь назад, когда я был еще малыш, мне вздумалось уцепился за хвост Рыжки, чтобы посмотреть – как оно там, на дне. Мориц говорит, что поймал меня за ногу в самый последний момент, когда Рыжка уже потащила меня в воду.

Остров Фрамталяс маленький и совсем неинтересный, я весь его облазил. Пять лет назад, забавы ради, я выходил из Маяка спиной вперед и осторожно пятился, чтобы не упасть. Маяк быстро исчезал за крутым горизонтом. Пройдя через полюс, я где-то за полчаса хода упирался спиной в стену между Обсерваторной и Маячной башнями.

С полюса Маяк, понятно, не виден, там я оставаться не люблю. Там только из земли торчат вверх, к Татису, ржавые цепи, на которые крепятся швартовые бочки. Через полчаса мне кажется, что весь Фрамталяс пуст, а Маяк, Мориц, коровы и тетушки мне приснились. Единственное, почему я хожу на полюс – всякие штучки, которые выбрасывает сюда океан после штормов. Этих штучек у меня целый шкаф.

Океан Татис окружает остров во все стороны. Он похож на акварельную краску, когда ей капают в воду, и получается такой цветной дым. Над Фрамталясом с милю небо, а потом уж океан. Он бесконечный. Из Обсерватории в ясный Татис виден соседний остров Гальтур, для этого надо направить телескоп прямо в зенит. В третьем зенитном квадранте хорошо видны черные глыбы – это Паучьи рифы. Маяк острова Фрамталяс помогает кораблям благополучно их обойти. Мориц рассказывал: до того, как тетушки построили Маяк, корабли тут ходили только на свой риск, и многие в Паучьих рифах погибли.

Умная мысль: «С тех пор, как змея вернула Маленького Принца назад, он никогда не путешествовал, потому что нет ничего милее дома». А. Экзюпери

Татис был неспокоен с утра. В обед телеграфная машина отстучала штормовое предупреждение с Гальтура, а к ужину океан помутнел, забурлил кипятком, и окончательно стало ясно: шторм. Ровное, ласковое свечение океана стало грозным, будто на глаза Корнелиса надели очки с красными стеклами. Мир померк. Деревья в саду стали пепельными, зато всё, что было окрашено в красный цвет, набрякло тревожной силой: полосы на Маячной башне, перила лестницы Эшера и пожарный щит с баграми и коническими ведрами. Татис продергивало сеточками далеких молний. Шумно плеснула вода в Колодце – трусоватая Белка, помыкивая, заспешила в коровник. Едва не слетая с петель, забился флюгер на Жилой.

Сердце Корнелиса колотилось предчувствием бури. Мориц тяжело вышел из Железяки, направляясь в Маячную. Над его головой и плечами мельтешили огоньки Святого Эльма – воздух буквально искрился гальваникой.

– Где Рыжка? – спросил Мориц.

– Пасется. Что? Заводим маяк? Сильный шторм? – подпрыгивая от нетерпения крикнул Корнелис.

– Рыжку в стойло. Сильная гроза будет.

– А маяк?

Мориц внимательно посмотрел вверх, в бушующий Татис, и опустил взгляд на Корнелиса.

– Заводим маяк сейчас. Рыжку в стойло потом, но сразу потом.

– Принято! – радостно крикнул Корнелис и бросился в Маячную башню.

Он мигом взлетел по винтовой лестнице до двери с надписью: «Гальваническая». Руки легли на ухватистые рычаги – Корнелис даже залюбовался, какие они ловкие, он только успевает подумать, что тумблер «ТЕПЛОРОД» надо перебросить в положение «ВКЛ», кнопку «СЕТЬ» надо отжать, четные рычаги поднять, нечетные опустить, а руки, не дожидаясь мысли, резво делают свое дело.