Комментарий к Глава 13. Раны, которые не заживают. Часть 2

С возвращением, мироходец? Как прошло твоё путешествие? Надеюсь, что у тебя осталось исключительно положительные впечатления(´｡ ᵕ ｡`)

Глава 14. Слабые стороны сильных. Часть 1

Комментарий к Глава 14. Слабые стороны сильных. Часть 1

Здравствуй, дорогой мироходец, прошу прощения, что задержалась в этот раз с публикацией, а потому выкладываю сразу две главы. Приятного погружения в волнующий мир Зазавесья(^◕ᴥ◕^)

Штаб сопротивления, комната Сэлда

Погода заметно разгулялась. Солнце ослепительно улыбалось, раздавая всему Зазавесью тепло и заливистые лучи. На старенькое здание с грязно бежевыми стенами прыгали лучики света, пробившиеся сквозь кроны возвышающихся над ним деревьев.

Сам по себе штаб не представляет чудо архитектуры, как тот же орден или академия, но потрясает благородностью, которое то излучает. Однако кое-что в нём таки есть особенное: небольшие окна, точно расколотые на десятки осколков, задорно переливаются яркими оттенками под настроение погоды и отбрасывают в коридоры завораживающие световые тени, подобно перламутровому камню. Все, кто видит эту красоту впервые, снаружи, думают, что это чудо похоже на снизошедшие с небес большие звёзды, одарившие простых смертных визитом. Остальные же окна представляют собой полуарки, которые могут лишь отчасти переливаться и то только в солнечную погоду. Само здание имеет форму слегка вытянутого квадрата, походя на большого пушистого кота, прячущегося среди густых кустов и готового в любой момент атаковать.

Через распахнутые окна залетал приятный ветерок, точно навестить старого друга; он трепал волосы второго сопротивленца и гнал прочь застоявшийся воздух из комнаты. Только очнувшийся пострадавший, сидел в своей постели и пытался прийти в себя.

Бешено бегающие глаза Сэлда невероятно пугали Эпкальма, особенно его цепкая хватка. Друг словно впал в состояние транса на какое-то время. Поймав зрительный контакт, командир удерживал его, чтобы прочувствовать, как можно больше эмоций Рафспита. Боль. Паника. Ужас. Отчаяние. Они сменяли друг друга так быстро, что уловить эти резкие перемены было трудно, однако у Аноильтенса хорошо выходило, благодаря долгим тренировкам в прошлом.

— Глорас… он тоже должен знать… и капитаны, им нужно услышать обо всём. — Он выглядел, как завербованный. Большие, почти стеклянные, болотные глаза, метались до одури быстро. — Тенадасеры… они хотят свитки… и уничтожить…

— Сэлд, дыши! — Эпкальм подскочил к нему и положил руку ему на плечо, пока второй, которую Рафспит по-прежнему сжимал, перехватил в «братское рукопожатие»¹.

Потянувшись к миниатюрному воксиксу, лидер не переставал наблюдать за товарищем, который прижимал ладонь к груди.

— Глорас, Сэлд очнулся, он хочет, чтобы ты и капитаны услышали что-то! — Снова окинул взглядом друга. — Нужна медитрия! Глорас, ты слышишь?

На том конце оказалось тихо, никто не отвечал, поэтому Аноильтенс повторил ещё несколько раз.

— Мы уже идём, — отозвался наконец глава Вэдпрум, явно мчащийся по коридору.

Эпкальм просидел с Сэлдом ещё какое-то время, пока дверь в комнату не распахнулась и не влетела медитрия в сопровождении Глораса и трёх капитанов.

На вид самым неприятным всегда казался старичок со сморщенным от старости лицом и складками на лбу, что походили на гармошку — Эдма́нфер Консэ́дий. Аноильтенс и Рафспит, будучи гораздо младше, любили посмеяться втихушку со сварливого и неуклюжего, как медведь, мужчины, которому удалось прожить столько лет. Глядя на него каждый раз, в голове лидера возникал образ гриба с большим пузом, а маленькие выцветшие серо-голубые глазки, утопающие под густыми и лохматыми бровями, сверкали точно маленькие жучки, расположившиеся на шляпке. Что выглядело ещё забавнее, так это его привычка проводить по залысине с таким видом, будто у него роскошная шевелюра, прямо как у одного из капитанов. Раньше он мог смачно причмокнуть, делая подобный жест, но после частых смешков, он то ли смутился, то ли обиделся и перестал так делать. О своём злопамятстве мужчина говорил так: «Я просто долго помню».

— Сэлд! — взволнованно воскликнула Скафия, подбегая к сопротивленцу. Тучная женщина, посмотрела на подопечного, охваченного панической атакой, что-то быстро вколола ему. — Подними голову и дыши вместе со мной, давай, всё хорошо.

Проделывая это упражнение несколько минут, Рафспит таки сумел унять приступ и качнул головой, бросив взгляд на вошедших. По его лицу шустро стекали капли пота, опадающие на тонкое одеяло.

— Навёл же ты паники, негодник! — Голос капитана На́рция, уже по обыкновению, издавал некое благоухание и нотки пафоса. — Позвал всех нас, чтобы мы увидели момент твоего пробуждения?

Глорас недовольно выдохнул, бросив взгляд на коллегу, который как обычно вёл себя через чур напыщенно и театрально.

— Кровь от мозга отлила из-за всех приблуд для ухода за жопой? — высказался третий капитан — Бо́нстек Па́вас. Едко усмехнувшись, он скрестил руки. — То-то она своей краснотой портки твои подсвечивает.

— Тебе бы вообще не помешало мыться, уверен мой зад чище, чем ты весь, — огрызнулся в ответ На́рций, что порой уж слишком щепетильно подходил к уходу за собой.

Эпкальм посмотрел в сторону вновь ссорящихся капитанов.

Уж кто-кто, а эта парочка ругается при любом удобном случае, точно кошка с собакой. Хотя оно и неудивительно, ведь эти двое разительно отличаются друг от друга. Вечно ухоженный Нарций Рела́спарбас, точно издающий благовония всеми клеточками тела и грубый, а-ля настоящий, брутальный мужик — Бонстек, с короткой бородой и совершенно противоположными «ароматами», частенько разводят распри о внешнем виде друг друга.

Если Паваса раздражали самолюбие и чрезмерная ухоженность Нарция, то второго вводили в бешенство неряшливость и грубость товарища. Ещё одним их различием являлись волосы. Если «сияющий» капитан имел завидную светлую шевелюру, переливающуюся на свету, то у вечно противоположного «грубияна» — волосы коротко острижены, как говорит сам капитан: «Мужчинам изящества ни к чему».

Что делало Нарция мужественным, хотя бы от части, так это его слегка горбатый нос, продолговатые несколько шрамов на шее, оставленные тебрарумом и некоторая мускулистость, которая, однако, не шла ни в какие сравнения с вечным соперником. Чем он мог похвастаться, помимо волос, так это кожей и выразительными, цвета спелого зелёного яблока, глазами.

«Лишь бы глотки драть друг на друга», — с отвращением подумал Эпкальм, продолжая стискивать руку друга в своей.

— Прекратите этот балаган! — проскрежетал Глорас убийственно тихо, пока медитрия смотрела на капитанов с молчаливым осуждением.

Бонстек принял свою суровую позу, скрещивая руки, исполосанные множеством шрамов и расслабил лицо, отчего ещё один шрам, рассекающий бровь, стал гораздо чётче виден на лице с грубыми чертами. Сверкнув недобро тёмно-карими глазами на Нарция, он замолчал, после чего обратил взгляд к Сэлду.

— Закончили, наконец? — строго заговорила медитрия, не отводя взгляда от сопротивленца, чьё дыхание начало постепенно выравниваться. — Нашли, где сцепляться.