В голове то и дело всплывали куски воспоминаний и мелькали ниточки, соединяющие эти обрывки. На холсте постепенно вырисовывалась полноценная картина.

«Если они правда собирают свитки, то проникновение в академию легко объясняется, равно как и тебрарум с сияющим отростком на голове в нерушимых долинах», — обдумывая детали, Эпкальм всё лучше понимал, что свиток, не доставшийся тенадасерам в тот день, наверняка, всё ещё находится где-то в академии, а это несомненно можно использовать против Итенедонимуса. Ведь тёмные выродки, наверняка, и не догадываются, что свиток, который они выкрали оказался пустышкой, а значит сопротивление, впервые за долгое время, оказалось на шаг впереди. Однако, принимать решение лидер не торопился, ведь понимал, что проникнуть на территорию академии ещё какое-то время будет невозможно, да и где ему искать сам свиток…

На выходе из штаба, Аноильтенс столкнулся в дверях с Ингет, которая сразу же отпрянула от него, как ошпаренная кипятком. Кинув безразличный взгляд сопротивленке, он выскользнул наружу и зашагал в сторону леса, продолжая думать над злосчастными тенадасерами, академцами и вещице, которая находилась где-то там, ожидая своего часа.

— Эпкальм. — Чуть заслышав смятённый голос, наполненный дрожью, он обернулся и встретился с взглядом голубо-серых глаз с ярким медовым ободом вокруг зрачка. Она замешкалась, сжала кулаки, но таки выпрямилась. — Спасибо за тот раз в нерушимых долинах. Сама я бы и правда не справилась. — Ноты раздражения отплясывали не только в словах, но и сжимаемых в кулаки ладонях.

Задумчиво оглядев Ингет, Аноильтенс кивнул и уже было развернулся, чтобы уйти, как Хактес продолжила:

— Только не думай, что я сдалась! Я всё ещё хочу на твоё место и своим лидером не признаю!

— Ага, слышал. — Эпкальм равнодушно повернулся, понимая, что сказать ему нечего.

* * *

«Братское рукопожатие»¹ — рукопожатие, распространённое среди мужчин, так же известное, как «дать краба».

Инристай велум² (или же сдерживающая завеса) — вторая завеса, цель которой сдерживать души усопших. В основном туда попадают те, кто не закончил какое-либо дело или провинился в последней жизни, учинив много боли и страданий.

Кастос³ — по легендам, это страж, который охраняет инристай велум и не допускает, чтобы мертвецы прорвались в мир живых. О нём известно очень немного и все легенды гласят, что он давним-давно перестал показываться людям.

Ми́ллисан⁴ — время в Зазавесье исчисляется несколько иначе; указание даты строится следующим образом: число; месяц; миллисан — тысячелетие; сент — столетие; пост а́нса/а́нте анса — год после разделения мира завесой/до разделения мира завесой.

Пример: 16 стабирая третьего миллисана первого сента третьего пост анса — 16 стабирая третьего тысячелетия первого столетия третьего года после разделения завесой.

Глава 14. Слабые стороны сильных. Часть 2

Штаб сопротивления, кабинет Глораса

После нелепого и вместе с тем неуклюжего извинения, на которое сопротивленку подбили Липедесса и Женя, Ингет чувствовала себя легче, хоть странный дискомфорт по-прежнему ощущался.

Поёжившись, она погрузилась в думы о месте лидера. Желание занять это место во многом было из-за её уже почивших родителей, которые тоже когда-то были в сопротивлении и занимали этот важный пост. Хоть ей порой и ужасно не хватало родительского тепла, по какой-то причине, Хактес уверила себя, что, став лидером, она станет к ним ближе. От того она так упорно шла к этому званию и всё больше проклинала Эпкальма, которого свергнуть с этого престола оказалось сложнее, чем предполагалось.

Тяжело выдохнув, сопротивленка подумала о раненом товарище, к которому не было бы лишним зайти и проведать. Потоптавшись с минуту в коридоре, она двинулась к лестнице, пока в сознании всплывал грубый тон лидера, приказавшего держаться за него. Какой же опозоренной она себя чувствовала, ведь родители были куда сильнее, чем она и, наверняка бы, справились с теми тенадасерами.

«Этой оплошности могло и не произойти, если бы Сэлд был с нами и я была лидером», — подумалось Ингет, пока она взбиралась по ступеням на второй этаж.

Она бережно коснулась небольшого простенького кольца на пальце, фамильной ценности, что преподнесли ей родители, как и серые глаза. С нежностью провела по нему пальцем, на губы скользнула мягкая улыбка. Словами не описать, как она скучала по рукам мамы, которая любила плести дочери витиеватые косички и добродушному смеху отца, который всегда улыбался ей, даже когда было тяжело или мужчина выглядел уставшим. Эти воспоминания она хранила так же бережно, как и само кольцо. Вместе с радостью от воспоминаний на неё накатывала непреодолимая грусть, добрая грусть, от которой невольно можно было свихнуться.

Она потрясла головой и подняла руку, чтобы постучаться в дверь Сэлда, как та распахнулась. Показавшаяся в небольшую щель Скафия, приставила палец к губам и вышла из комнаты.

— Все посещения позже, Сэлд только уснул, — зашептала женщина баритоном. — Иди-иди, Ингет, не пущу! Только Эпкальма выпроводила вместе с шумной братией капитанов! — проворчала она недовольно.

Ингет не успела и рта открыть, как медитрия её развернула и отправила в противоположную сторону. Чувствуя, как та буравит взгялдом затылок, сопротивленка, удивлённо похлопала глазами и раздражённо пошагала в обратном направлении.

— Да сколько можно, Глорас! Разве это не решённый вопрос! — гневный вскрик, раздавшийся из-за двери главы сопротивления, заставил Ингет вздрогнуть.

Явно разгорячившаяся Гловиль — вторая глава, повысила голос на Вэдпрума, которому приходилось терпеть эти крики. Ингет всегда недолюбливала эту истеричную женщину, которая превозносила себя и дочь, при этом опуская других. Свою неприязнь она, в отличии от Эпкальма, не выказывала так откровенно, могла обругать про себя, но не более. Уж слишком волновалась, что потеряет баллы и тогда уж точно можно не мечтать ни о каком лидерстве.

Любопытство засвербело под ложечкой с такой силой, что противостоять ему стало просто невозможно, хотя, впрочем, Ингет никогда не упускала возможности подслушать интересные разговоры. В конце концов, именно таким образом, она и узнала, что задумали Рафспит и Аноильтенс в лесу. Сопротивленка подкралась к двери, приблизила ухо и принялась вслушиваться, однако старалась сохранять некоторое расстояние.

— Я уже неоднократно говорил, что не пущу Эпкальма по тому же пути. Если ты для себя что-то решила, то это только твоя проблема. Моё мнение ты почему-то не принимаешь в учёт, — спокойно высказался Глорас.

— Он берёт на себя слишком много ты не находишь? В глазах капитанов его бездумные поступки не возвышают. Их благосклонность не будет вечной.

По ту сторону двери послышались шаги, мерящие пространство.

— Без авторитета, капитаны не будут ставить его ни во что! — Гловиль говорила уже значительно