роста волос. Я всегда была предупреждена, что Аарон куда-то последовал за мной и за это придется дорого заплатить.

Я обернулась, как мне показалось, в десятый раз за час, обшаривая глазами каждый уголок ресторана, пытаясь найти источник этого ощущения. Я бы не стала отрицать, что Аарон наблюдал за моим домом и проследил за мной, чтобы узнать, где я работаю. Вот как он действовал. Для него границы должны были быть пересечены, правила нарушены.

Но как бы сильно я ни доверяла этому шестому чувству, которое никогда не ошибалось, моя интуиция подсказывала, что это был не он. Аарон никогда не прятался. Он всегда хотел, чтобы я знала, что он рядом, хотел, чтобы я знала, что он зол, чтобы я могла мучиться от осознания того, что снова разочаровала его.

Итак, я отогнала это чувство, потирая руки вверх-вниз и направляясь к бару, чтобы заказать новую порцию «Маргариты» для вечерней группы девушек за одним из моих столиков. Они были чертовски шумными, и был хороший шанс, что они будут слишком навеселе, чтобы дать хорошие чаевые, но они веселились лучше всех в своей жизни.

— Эй, Нейт, как думаешь, ты сможешь приготовить мне к этому хороший безалкогольный напиток?

— Ради чего, ради бедной, загрязненной Богом земли?

— Трезвый водитель за моим столиком с женщинами выглядит так, словно раздумывает о том, чтобы поваляться в пробке. Такой уровень дружбы заслуживает награды.

Он рассмеялся, поворачиваясь, чтобы взять ананасовый сок и гренадин. — У тебя получилось, Кудряшка.

Пять долларов, которые обошлись мне в выпивку, того стоили, и не только из-за благодарной улыбки, появившейся на лице бедной женщины, но и из-за щедрых чаевых, которые она не забыла оставить на столе. Иногда за доброту в буквальном смысле платили.

Я закончила убирать с их стола, когда снова почувствовала это. Я резко обернулась, заставив посетителей рядом со мной посмотреть в мою сторону, но снова ничего не увидела. Я потерла щеку, чувствуя, что схожу с ума.

Я схватила коллегу за руку, когда она проходила мимо. — Эй, у меня сейчас только два столика, и оба они будут накрыты на некоторое время, так что я собираюсь очень быстро уйти. Ты найдешь меня, если я буду нужна?

— Конечно.

Поблагодарив ее, я пересекла бар и направилась в ванную, решив сначала пописать и плеснуть немного воды на лицо.

Я как раз вытащила бумажное полотенце из изящного диспенсера, когда дверь ванной со скрипом открылась позади меня. Я отступила в сторону, чтобы освободить раковину, и обернулась, мой взгляд упал на мужское тело, стоящее прямо в дверном проеме. Я отпрянула назад, ударившись плечом о раздатчик.

Мое сердцебиение участилось, пока я не убедилась, что это видно, а дыхание стало прерывистым. Я знала, что кто-то наблюдал за мной. Где, черт возьми, он был все это время? Его высокую задницу, обтянутую «Хенли», было не так-то просто скрыть.

Сжимая бумажное полотенце, как мячик от стресса, я попыталась проглотить комок в горле.

— Господи, что с тобой происходит и почему ты пугаешь меня до усрачки? Мужчина твоего роста не имеет права двигаться так бесшумно, как ты.

Гаррет наклонил голову, медленно рассматривая меня.

Я сглотнула, — Ты снова смотришь на меня сексуальными глазами.

Он ухмыльнулся, вынимая руки из карманов и потирая одной о тень, покрывающую его подбородок. — По шкале от одного до десяти, насколько жутко это прозвучит, если я скажу тебе, что пришел посмотреть, как ты работаешь?

— Твердая десятка.

Он сделал шаг вперед. — Что, если я скажу, что пришел посмотреть, как ты работаешь, потому что мне невыносима мысль о том, что я проведу целый день и ночь, не видя тебя?

О Боже. О Боже, о Боже. — Это снизило бы его до шести или семи, может быть, — сказала я, мысленно поднимая руки и крича «Аллилуйя», когда слова прозвучали ровно.

Еще один шаг. — Что, если я скажу тебе, что мысль о том, чтобы ждать всю ночь, чтобы снова попробовать тебя на вкус, была для меня невыносимой? Что я схожу с ума, вспоминая, каково это было — впиваться зубами в твои идеальные губы, пока я втягивал их в свой рот.

Я вдохнула, но это было неуверенно и никак не помогло унять вспыхнувшее покалывание, сосредоточившееся в очень определенном месте. — Три.

Теперь он был прямо передо мной, и я прекрасно осознавала, что в любой момент кто-нибудь может войти и увидеть, как он практически прижимает меня к стене. Вместо того чтобы вызвать у меня панику, как следовало бы, это знание, казалось, только подстегнуло мое возбуждение, позволив ему практически взять верх.

— А если я скажу тебе, что испытываю искушение усадить тебя на этот прилавок, прикрыть твой рот и доказать тебе, что ты создана быть моей, по одному толчку за раз?

— Меня, вероятно, уволили бы.

Он просунул один палец за ворот моей рубашки и потянул, и я, как марионетка, задвигалась вместе с ним. — Дай мне цифру, Мэдди.

Число? Я не могла дышать, не говоря уже о математике.

Его рука поднялась, обхватывая мое горло сбоку. Не сжимая, просто отдыхая, в то время как его большой палец нежно надавливал на нижнюю часть моего подбородка. — Ты можешь притворяться сколько угодно, детка, но я знаю, что ты тоже это чувствуешь.

Он провел большим пальцем по моему подбородку и провел им по нижней губе, приоткрывая ее между зубами. — Твое тело выдает тебя, и я не могу сопротивляться этому.

Он сократил небольшое расстояние между нами, нежно поцеловав в уголок моего рта, затем в другой. Его зубы нежно сжали мою губу, и стон, который я издала, был долгим и хриплым.

Его реакция была мгновенной. Он проглотил этот звук, одной рукой обхватив мой затылок, в то время как другая обхватила мою задницу.

Он поцеловал меня грубо, страстно, перехватив мое дыхание и одарив своим собственным. Я никогда не хотела, чтобы это прекращалось, хотела вечно жить этим моментом, но так же быстро, как он начал, он отстранился. Его глаза были прикрыты, а грудь быстро поднималась и опускалась рядом со мной.

Он не сказал ни слова, когда наклонился вперед в последний раз и запечатлел легкий, как перышко, поцелуй на моем лбу. А потом, просто так, он исчез.

Я смотрела ему вслед, не в силах пошевелиться в течение нескольких минут, утопая в дикой похоти, все еще терзавшей меня изнутри. Я не могла поверить, что позволила этому случиться, но в то же время мои глаза умоляли дверь открыться. Чтобы