того, что Тони говорила с ним или с кем-то, кто знает чертовски много.

— Что он тебе сказал?

— Я прекрасно помню. Понятия не имею, как я обычно не могу вспомнить, что ела на ужин через несколько часов после еды, — сказала она, а ее память, как известно, была субъективной. — Из… из отчаяния золотых корон и рожденная из смертной плоти, великая первобытная сила восстает как наследница земель и морей, неба и всех царств. Тень в тлеющих углях, свет в пламени, чтобы стать огнем во плоти. Когда звезды упадут из ночи, великие горы рухнут в моря, и старые кости поднимут свои мечи рядом с богами, ложный будет лишен славы, пока двое, рожденные от одних и тех же злодеяний, не родятся от той же великой и первобытной силы в смертном царстве. — Она глубоко вздохнула. — Первая дочь, с кровью, полной огня, предназначенная для некогда обещанного короля. И вторая дочь, с кровью, полной пепла и льда, вторая половина будущего Короля. Вместе они переделают царства, предвещая конец. И вот, когда прольется кровь последнего Избранного, великий заговорщик, рожденный из плоти и огня Первородных, пробудится как Предвестник и принесет смерть и разрушение в земли, дарованные богами. Берегитесь, ибо конец придет с запада, чтобы разрушить восток и уничтожить все, что лежит между ними, — закончила Тони и закрутила чистый белый локон. — Вот и все.

— Да, — пробормотал Киеран, прочищая горло. Он посмотрел на меня. — Это намного длиннее.

Так и было.

— Первая и вторая дочь? Меня называли второй дочерью, но кто первая? И в каком контексте?

— Я не знаю. Мне жаль. — Брови Тони нахмурились. — Он не мог сказать мне, что это значит, только то, что ты должна это услышать. Он сказал, что ты сама догадаешься.

Я подавила смех.

— Он слишком много мне доверяет, потому что я… — Я запнулась, мои мысли сосредоточились на одной части того, что она сказала. — Подожди. Некогда обещанный король?

Киеран отступил назад.

— Малик?

— Когда ты находилась в Карсодонии, ты когда-нибудь видела Малика? — спросила я.

Тони покачала головой.

— Нет. Я не знаю никакого Малика.

— Это должен быть он, если речь идет о второй дочери, — сказала я. — Кастил — король.

Киеран кивнул.

— Да, но что это за кровь, полная пепла и льда?

Я подумала о холоде в моей груди, смешивающемся с эфиром. — Не знаю, что это значит и как я буду переделывать царства и приближать конец, в одиночку или вместе с кем-то. Я не собираюсь ничего начинать.

— Я тоже не знаю, — сказала Тони. — Или кто этот ложный.

Мне что-то пришло в голову, и я напряглась.

— Ты сказала, что викторы будут охранять даже тех, кому суждено что-то сделать…

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — вклинился Киеран, и я поняла, что он думает о том, о чем я спросила его накануне вечером. — Тебе не суждено совершить ничего ужасного.

— Он прав, — быстро сказала Тони. — У меня не сложилось впечатления от Виктера, что он считает, что тебе суждено совершить что-то злое.

Я кивнула, чувствуя на себе пристальный взгляд Киерана. Потом прочистила горло.

— И это все, что он сказал?

— Нет. Было еще кое-что, но он сказал мне, что это должна услышать только ты и никто другой. — Она посмотрела на Киерана, потом на Делано. — Мне жаль.

На челюсти Киерана дрогнул мускул.

— Мне это не нравится. — Он быстро взглянул на Тони. — Без обид.

Она подняла плечо.

— Мне бы это тоже не понравилось. Я слишком любопытная.

На губах заиграла лукавая ухмылка.

— Мне нужно услышать, что это. Виктер не сказал бы ей ничего такого, что могло бы причинить мне боль.

— А если бы и сказал… чего не было, я бы не стала повторять, — добавила она, а затем поджала губы. — Если только это не было что-то, что она должна была услышать. Например, когда она собиралась сделать плохой жизненный выбор, не вернувшись в Красную Жемчужину, чтобы найти Хоука… или Кастила. Кто бы там ни был. В любом случае, я сказала ей сделать это.

— О, боги, Тони. — Я повернула голову в ее сторону.

Киеран наклонил голову.

— Ты на самом деле не собиралась возвращаться?

— Нет. — Я слегка подтолкнула его. Джианна усмехнулась, поднимаясь вместе с Делано. — Мы не будем сейчас в это влезать. Извините. Все на выход.

Киеран вскинул бровь.

— Это приказ?

— Да, — сказала я. — И ты знаешь, что так оно и было.

— Неважно, — пробормотал он, поднимаясь. — Я буду ждать снаружи.

— Хорошо.

— Итак, — протянула Тони. — Почему он ведет себя так, как я ожидаю от твоего мужа?

Мои щеки запылали.

— Он советник Короны.

Тони пристально посмотрела на меня.

— И друг. Близкий друг, но не настолько, — быстро добавила я, когда на лице Тони промелькнул интерес. — Честно говоря, я не знаю, как это. Все сложно.

— Можно и так сказать, — пробормотала она. — И мне не терпится услышать об этом осложнении в мучительно болезненных подробностях.

Я рассмеялась и поняла, что близка к тому, чтобы расплакаться, потому что это была Тони. Моя Тони.

— Я расскажу тебе все.

Она кивнула.

— Но позже?

— Позже. Завтра мне нужно уехать, — сказала я ей, ненавидя то, что я уеду, и у нас будет мало общего времени. Это казалось несправедливым, но я была благодарна, что она сейчас здесь. — Мне нужно освободить Кастила.

— Понимаю. — Ее глаза искали мои. — Я просто рада, что мы добрались до тебя, когда это произошло.

— Я тоже. — Я начала говорить, потом остановилась и попыталась снова. — Ты узнала о Вознесении? Что на самом деле случилось с третьерожденными?

— Узнала, — прошептала она. — Йен рассказал мне после того, как я приехала в Вэйфер. Знаешь, я не хотела ему верить. Я не хотела признавать, что купилась на эту ужасную ложь… что я была частью этого.

— Но ведь ты не знала. Никто из нас не знал.

— Тем не менее, это не улучшает ситуацию, не так ли?

Встретив ее взгляд, я покачала головой.

— Нет, не улучшает.

Тони подалась вперед, пока ее колени не уперлись в кофейный столик.

Кажется, я знаю, почему ты ничего не чувствуешь от меня. Я думаю, это потому, что я умирала, Поппи. Что бы ни сделали Эра́э или Виктер, они могли только остановить процесс. Но посмотри на меня. Мои волосы. Мои глаза. Моя кожа такая холодная. Мне кажется, что я мертва, но… нет.

Мое сердце заколотилось.

— Ты не умерла, Тони. Ты дышишь, верно? Ешь? Думаешь? Чувствуешь? — Когда она кивнула, я глубоко вздохнула. — Значит, ты жива во всех смыслах, которые имеют