— Что ты сказала? — с воинственным видом осведомилась Одетта, подождав, пока пухленькая, коротконогая Джун возьмет небольшой подъем.

— Ничего особенного. Сказала лишь, что ты — эгоистка, — тяжело дыша, пробормотала Джун, нагоняя подругу и устремляя на нее вызывающий взгляд. — Причем эгоистка особенная, с вывертом, которая думает исключительно о своих печалях.

— О чем же мне еще думать, коли я всего лишилась? — удивилась Одетта.

— Прежде всего о том, как жить дальше. — Джун попала ногой в кроличью нору, высвободила конечность, выругалась, после чего снова пристально посмотрела на Одетту. — Сид для тебя сейчас — настоящая палочка-выручалочка. Помяни мои слова… — Тут несчастная Джун споткнулась и разорвала о колючую изгородь свои парадные брюки.

Если разобраться, предложение Сид и в самом деле было довольно щедрым — она разом предлагала Одетте и работу, и дом — то есть то, чего она лишилась и в чем так отчаянно нуждалась. Конечно, стиль жизни ей пришлось бы изменить полностью — это уж наверняка, но тут возникал вопрос, не пора ли перестать думать о стиле жизни и поразмышлять о жизни как таковой.

Опустив голову и глядя на засыпанную снегом траву, Одетта думала, что каждая травинка, на которую она наступает, отныне принадлежит Калуму Форрестеру. У ее отца была любимая пословица, что если бы мысли были лошадьми, то каждый бродяга ездил бы верхом. Теперь же у нее, Одетты, с легкой руки Сид будут сотни лошадей — под капотами принадлежавших покойному Джобу антикварных автомобилей. Так, может, и впрямь стоит послать к черту прошлую жизнь — и рискнуть? Повытоптать калумовскую травку?

Погруженная в свои мысли, она не заметила, как отстала от компании, а когда подняла глаза, увидела, что «девочки» дожидаются ее у живой изгороди у дороги, образовав яркую, как цветник, живописную группу.

Когда Одетта подошла, выяснилось, что разговор шел о весьма насущной проблеме: как, ни в чем себе не отказывая, прекратить набирать вес. Потом снова вернулись к актуальнейшей теме: свадьбе Лидии, которая, надо признать, этими разговорами изрядно уже всех достала.

— Только представьте себе, — ворковала эта тощая блондинка, которой следовало думать не о том, как потерять вес, а о том, как хоть самую малость его набрать. — Этот будет новое слово в свадебных торжествах! Праздничное шествие откроет Эльза с младенцем на руках, потом пойдет Элли с младенцем в животике и с крошкой, которая будет семенить у ее ног… ну а потом уже, конечно, Джун…

— Просто потому, что она всегда выглядит, как беременная, — мрачно закончила за нее подруга.

— Ничего вы не понимаете в свадьбах, — коротко резюмировала Лидия и сделала попытку объяснить свою позицию еще раз: — Это будет символический праздник любви, красоты и материнства — вот что это такое будет! Не знаю, правда, — добавила она, с минуту подумав, — куда девать при этом всех этих гадких и грубых мужчин. Они совершенно не вписываются в торжество, каким я его себе представляю.

«А еще ты забыла сказать о старых одиноких бабах без кавалеров, — подумала Одетта. — По-моему, они еще больше будут выбиваться из твоего торжества…»

После этого небольшого импровизированного привала женщины снова двинулись вперед, продолжая болтать обо всем, что только приходило им в голову. Одетта, которая брела теперь в самом конце процессии, чувствовала себя одинокой, покинутой и никому не нужной.

Когда наконец перед женщинами предстал во всей своей красе Фермонсо-холл, их прежде всего поразили размеры здания. Представшее перед ними здание было в прямом смысле грандиозным и отличалось удивительно гармоническими линиями и пропорциями. Кроме того, оно было просто красиво — по-настоящему, без скидок. Калум купил себе не просто старинное поместье — он приобрел в собственность сказочный дворец.

— Так ты здесь собираешься выходить замуж? — затаив дыхание, спросила у Лидии Элли, пораженная в самое сердце великолепием здания.

Лидия кивнула, живо представив себя в подвенечном платье у подножия широченной резной каменной лестницы, которая вела к забранному в гранит парадному входу.

— Девочки, пора домой! — Эльза указала на солнце, которое уже стало опускаться за близлежащий лес.

— Неужели нельзя подойти поближе? — спросила Лидия, которая вовсе не торопилась покидать место своего предстоящего бракосочетания.

— В следующий раз подойдем, — сказала Эльза, глянув на часы. — Я обещала Йену быть в Лондоне к шести. Может быть, кто-нибудь поедет со мной?

Одетта открыла было рот, чтобы выразить свое согласие, но промолчала. Никуда она отсюда не уедет. И будет здесь жить — рядом со сказочным замком Калума. Она выяснит, что он задумал, любой ценой.

— Не думаю, что поеду с тобой в Лондон, — сказала Одетта Эльзе. — Твоя мать предложила мне здесь работенку.

— Только не говори мне, что ей понадобился рекламный агент, — расхохоталась Эльза.

— Нет, ей всего-навсего понадобился водитель, — ответила Одетта. — Кроме того, она сказала мне, что я могу жить здесь бесплатно, а при моих стесненных материальных обстоятельствах это большое подспорье.

— Ну и как? Ты согласилась? — спросила Эльза, награждая Одетту колючим взглядом.

— Нет еще, но у меня появилось сильное искушение сказать ей «да». В данный момент я в целом мире никому особенно не нужна.

— Вот как? А нам с Йеном? Как-никак ты у нас живешь.

— Я решила избавить вас от этой повинности. Если честно, ребята, вы были ко мне чертовски милы, но, как говорится, пора и честь знать.

— А нам так нравилось, что ты живешь у нас в доме… — В голосе Эльзы слышались чуть ли не умоляющие нотки. — Он такой большой и пустой, а ты как-то ухитрялась его заполнять. Своим голосом, своим присутствием, энергией — всем. К тому же тебе надо работать. И обязательно в Лондоне. Ты же любишь Лондон?

— Я слишком долго на всех вас полагалась, а мне давно уже пора зажить собственной жизнью. Может, я найду свою судьбу в этих местах? — Одетта обвела рукой поля и видневшуюся на горизонте полоску леса. — Есть, правда, одно обстоятельство, которое меня смущает. Не хотелось бы мешать твоему сближению с матерью и вообще вторгаться в ваши отношения. Меня же не оставляет чувство, что Сид берет меня на работу из-за тебя…

Эльза покачала головой.

— Даже и не думай об этом. Мать всю жизнь делала только то, что хотела. К тому же жить с ней не сахар. Стоит мне провести у нее пару дней, как я начинаю уже собираться домой. Так что тебе придется с ней непросто.

— Но я-то жить с ней не собираюсь. Насколько я понимаю, для жительства мне определена мельница.

У Эльзы чуть глаза из орбит не выпрыгнули.

— Она отдала тебе мельницу? Да там шею сломать проще простого. Что же она не пригласила тебя в дом? Неужели ей там не одиноко?

— Я не против пожить на мельнице. А твоя мать вовсе не так склонна к одиночеству, как тебе, возможно, кажется. Более того, она от этого страдает.