— Иногда, — нехотя сознался парень. — Когда либо очень хочется есть, либо очень скучно.

— А приготовишь мне что-нибудь? А то со всеми этими глупостями я совершенно забыла про еду.

Он улыбнулся и покачал головой.

— Я лучше закажу из ресторана. Так, ты точно голодной не останешься.

Маша вздохнула и едва заметно улыбнулась в ответ.

— Тогда ладно. Закажи что-нибудь на свой вкус.

Оказавшись в просторной и очень светлой квартире, девушка даже на несколько секунд замерла на месте, не решаясь пойти дальше. Тогда Лёва легонько подтолкнул её вперёд к центру большой гостиной, а сам остановился в коридоре. Он наблюдал, как Маша удивлённо осматривается и вдруг поймал себя на том, что ему нравится видеть её здесь. Хотя обычно посторонние люди в этой квартире его несказанно раздражали.

Но Маша… она была для него своей. Он и сам не знал, почему так думает, но копаться в себе не желал. Вместо этого, прислонился к стене и продолжил наблюдать за девушкой. И пусть в этой обстановке она выглядела несколько странно… в своих затёртых старых шортиках и лёгкой майке, но Лёва всё равно не мог отвести от неё взгляд.

Девушка удивлённо рассматривала помещение, переводя взгляд с белых стен на такой же белый потолок, пол, мебель. Даже теневые шторы были белыми и во всём этом обилии светлого, имелся лишь один единственный предмет другого цвета — большой оранжевый ковёр с высоким мягким ворсом, на котором и стояла Маша. Он настолько ей понравился, что она невольно улыбнулась и уже повернулась к Лёве, чтобы озвучить свои эмоции, но тут же затихла.

Он стоял, прижавшись плечом к одной из стен широкого коридора, и смотрел на неё. И впервые за время их знакомства Мария видела его в строгом сером костюме, при галстуке… и это видение оказалось настолько странным, что она не поверила собственным глазам.

— А почему ты так одет? — всё же спросила она, признавая про себя, что такой Лёва нравится ей ещё больше.

Тот усмехнулся и, стянув с себя пиджак, небрежно бросил его в ближайшее белое кресло.

— Ты только заметила? А ведь я к тебе прямо с работы сорвался. Переодеваться времени не было.

Маша приблизилась к нему и, замерев на расстоянии шага, пробежала пальцами по ткани его галстука. И только потом встретилась с ним взглядом.

— Спасибо, что приехал. Можно сказать, что этим ты меня спас.

Лёва провёл рукой по её шее и улыбнулся.

— Вот видишь, а ты не верила, что я герой.

— Теперь верю, — она снова тонула в его глазах, не имея ни возможности, ни желания сопротивляться той силе, что притягивала её к этому мужчине.

И тот шаг, отделяющий её от края собственной пропасти, она сделала сама. Без каких-либо намёков или уговоров. И к губам его тоже потянулась первой. Наверно, всё дело в том жутком стрессе, что обрушился сегодня на её голову. А может, просто магия момента, но Маша не смогла удержать себя от этого поступка.

Лёва целовал её нежно, неторопливо, будто растягивая удовольствие… или попросту давая ей шанс опомниться. И тогда она прервала поцелуй и, взглянув на него с мольбой в горящих глазах, прошептала:

— Пожалуйста, сделай так, чтобы я забыла обо всём на свете. Я знаю, ты это можешь.

Он насмешливо склонил голову и провёл ладонями по её рукам.

— А как же результаты анализов? Или они теперь тебе не важны?

— Там всё чисто, — проговорила девушка, не отводя от него взгляда.

Лёва даже выспрашивать не стал, откуда она это знает. Ведь своей фразой, Маша развязала ему руки, и буквально преподнесла себя на блюдечке, обвязанную подарочной ленточкой. И в этот раз он останавливаться не собирался.

Ему даже дышать стало сложно. По телу вмиг прошла лёгкая дрожь, а одежда показалась слишком тесной и теперь дико раздражала. Не отрывая взгляда от глаз своей Марии, он стянул с неё майку, белый лифчик, и с каким-то блаженным удовольствием провёл ладонями по её голой спине. Она же просто стояла перед ним и чувствовала, что вот-вот сойдёт с ума от накатывающего дикого жара. И чтобы хоть как-то спастись от этого сумасшествия, потянулась к пуговицам Лёвиной рубашки. Вот только её руки оказались перехвачены ещё на подходе и возвращены на прежнее место. Всё так же удерживая её взгляд, он легко улыбнулся и покачал головой.

— Не мешай, пожалуйста, — шепнул он, легко накрывая ладонью холмик её груди. — Я слишком долго ждал этого момента, и теперь планирую воплотить в жизнь свою сладкую месть.

Большим пальцем он обвёл по кругу ореолу соска и погладил вершинку, отчего глаза девушки вмиг затянулись сладким туманом.

— Изверг, — выдохнула Маша, едва сдерживая рвущийся стон.

— О да, милая, — он всё же снял с себя галстук и расстегнул рубашку, после чего опустился перед ней на колени и провёл губами по её плоскому животу, одновременно стягивая с неё шорты. — Но ведь именно таким я тебе нравлюсь.

Его губы легко прошлись по внутренней стороне бедра, отчего Маша резко вцепилась в его плечи и потянула наверх. Он поддался, и уже спустя какую-то долю секунды им обоим стало не до игр.

Поцелуи были дикими, горячими. В них плескалось столько страсти, что казалось, если кто-то их них сейчас остановится, то случится конец света. Рубашку Лёвы Маша просто сорвала, а вот с ремнём пришлось повозиться. И если бы не ловкие руки парня, она бы попросту разорвала эту чёрную кожаную штуку зубами.

В итоге они даже до спальни не дошли. Так и остались здесь на диване, а после и вовсе непонятно как переместились на ковёр. Сейчас они сами себе напоминали двух оголодавших папуасов, которых усадили за стол, уставленный самыми разными яствами. То, что происходило между ними иначе как дикостью назвать нельзя. Поцелуи… обжигали. Каждое прикосновение было сродни взрыву, а касания губ воспринимались настоящим чудом. А когда их тела, наконец, слились воедино, Маша поняла, что близка к потере сознания. Она никогда не была столь чувственной и восприимчивой к мужским ласкам и даже не подозревала, что на самом деле может непроизвольно издавать такие громкие стоны. И дело было совсем не в её желании — напротив, она попросту совершенно перестала себя контролировать.

И всё виделось ей таким настоящим, таким правильным, что казалось — по-другому не бывает. Вот это настоящая близость, настоящий секс, а всё, что было раньше… с другими — не больше чем глупость и иллюзия.

Лёва практически рычал, сдерживая себя из последних сил. Он жадно ловил Машины стоны, и они разливались мягкой теплотой в его душе. И как только она блаженно обмякла под ним, сделал последний резкий толчок и окончательно потерял голову.

Реальность возвращалась медленно. Глаза открывать не хотелось совсем, а дыхание никак не желало приходить в норму. Они всё так же лежали на ковре и молчали. Маша доверчиво прижималась к его боку и слушала, как же бешено стучит под ухом его сердце.