О чем вы умолчали? И почему?

Ни с того ни с сего вы изъявили желание поехать домой на праздники. После того, как эта попытка была пресечена, вы захотели встретить Рождество с семьей Лиззи. Но и в этом вы тоже солгали, сказав, будто Лиззи пригласила вас провести праздники вместе с ней и ее родными на их ферме в Айове.

Что-то вы темните, Джессика.

Необходимо понять, почему вы стремитесь от меня сбежать.

На первом компьютерном сеансе вы написали нечто значимое. В своем воображении я вижу, как те ваши слова одно за другим выстраиваются в линию, – как тогда, на экране компьютера, когда вы их печатали, не догадываясь, что за вами ведется наблюдение через камеру ноутбука: Потому что рассчитывать я могу только на себя.

Чувство самосохранения – могучий стимул. Более надежный, чем деньги, эмпатия, любовь.

И у меня возникает гипотеза.

Не исключено, что направленность ваших встреч с моим мужем была отлична от той, что вы мне описывали.

Возможно, Томас вас домогается.

Вы знаете, какая роль отведена вам в этом эксперименте.

Зачем же вы искажаете результаты?

Вы прекрасно понимали, что от вас потребуется гораздо больше, если вы будете продолжать участвовать в моем исследовательском проекте. Возможно, вы сочли, что для вас это уж слишком.

Вы явно хотите положить конец нашим отношениям. Неужели вы решили, что наилучший путь к бегству – представить ложные факты, что обеспечит удовлетворительный результат проверки, устроенной Томасу? И заодно освободит вас от дальнейшего участия?

Наверно, сейчас вы поздравляете себя: ну как же, вы столько всего выиграли от нашей сделки – подарки, деньги, даже роскошный отдых во Флориде для своих родных. И придумываете хитроумный план, который позволит вам пойти своей дорогой.

Возможно, вы слишком сконцентрированы на личных интересах и не замечаете, что прете, как танк, оставляя за собой одни обломки.

Как вы смеете, Джессика?

Двадцать лет назад моя младшая сестра Даниэлла тоже стояла перед нравственным выбором. А совсем недавно – Кэтрин Эйприл Восс. И обе поступили неправильно.

Смерть обеих можно расценивать как непосредственный результат тех этических сбоев.

Джессика, вас привлекли для того, чтобы вы проверили моего мужа на устойчивость к соблазнам.

Но, возможно, это вы не прошли проверку.

23 декабря, воскресенье

Мне не дает покоя один вопрос. Чутье подсказывает, что я должна докопаться до сути: почему Томас афиширует свой выдуманный роман с владелицей бутика Лорен и всячески старается скрыть тот, что у него был на самом деле, – с Эйприл?

Мне никак от этого не уйти, даже притом, что теперь в моем распоряжении есть мое досье. Доктор Шилдс не выпустит меня из своих когтей, пока окончательно не уничтожит. Есть только один способ защититься – понять, что случилось с Эйприл. И тогда, возможно, мне удастся отвести от себя беду.

Лорен посоветовала обратиться в полицию, раз Томас меня так сильно пугает. Но что я им скажу?

«Я решила соблазнить женатого мужчину. Даже переспала с ним. Причем меня наняла его жена; она вроде как знала об этом. Между прочим, думаю, один из них или они оба причастны к самоубийству одной девушки».

Чушь какая-то. Они решат, что я спятила.

Так что я звоню не в полицию, а делаю два других звонка.

Первый – на мобильник Томаса. Начинаю без предисловий:

– Почему ты врешь, что спал с Лорен, хотя на самом деле просто купил одежду в ее бутике?

Я слышу, как он резко втягивает в себя воздух.

– Знаешь что, Джесс? Я получил записи Лидии об Эйприл, ты – ее записи о себе. Я не обязан отвечать на твои вопросы. Желаю удачи.

И в трубке раздаются гудки.

Я тут же перезваниваю ему.

– Вообще-то, у тебя есть только первые тринадцать страниц из досье Эйприл. Последние пять я не отправляла. Так что ответить на мои вопросы тебе придется. Но при личной встрече.

Я должна видеть выражение его лица.

В телефоне глухая тишина, и я начинаю опасаться, что Томас опять повесил трубку.

– Я на работе, – наконец произносит он. – Жду тебя здесь через час.

Он называет адрес, я заканчиваю разговор и принимаюсь в раздумьях мерять шагами комнату. По его тону ничего нельзя было определить. Голос не казался сердитым; в нем вообще не слышалось каких-то сильных эмоций. Но, возможно, Томас из тех людей, которые наиболее опасны, когда внешне изображают спокойствие – затишье перед бурей.

Пожалуй, в его врачебном кабинете мне ничто не угрожает, рассуждаю я. Если б Томас хотел причинить мне зло, наверно, он назначил бы встречу в таком месте, где его никто не знает. С другой стороны, сегодня воскресенье. Неизвестно, есть ли еще кто-нибудь в здании.

Лорен сказала, что Томас показался ей вполне приятным человеком. У меня создалось такое же впечатление о нем при знакомстве у музея и потом – в тот вечер, когда мы решили переспать. Но я не могу отделаться от воспоминания о том случае, когда я оказалась один на один в кабинете с мужчиной, которого я тоже считала приятным человеком.

И тогда я делаю второй звонок – Ноа. Прошу его встретить меня через полтора часа у здания, где находится врачебный кабинет Томаса.

– Все хорошо? – спрашивает он.

– Не уверена, – честно отвечаю я. – У меня встреча с одним человеком, которого я не очень хорошо знаю, и мне будет спокойнее, если ты меня потом заберешь.

– Кто этот человек?

– Его зовут доктор Купер. Это, так сказать, по работе. Я все объясню при встрече, ладно?

В голосе Ноа я улавливаю нотки сомнения, но на мою просьбу он отвечает согласием. Я анализирую свои поступки в общении с ним – при знакомстве назвалась ненастоящим именем; несколько раз отказывалась от свиданий, ссылаясь на то, что у меня был жуткий или тяжелый день; говорила, что мне трудно доверять другим, – и даю себе слово, что поделюсь с ним своими проблемами. И не только потому, что он этого заслуживает. Кто-то должен знать, что происходит, – хоть какая-то гарантия безопасности.

* * *

Во второй половине дня, в 13:30, я подхожу к врачебному кабинету Томаса. В здании, как я и опасалась, безлюдно.

Кабинет № 114 – в самом конце коридора. Сбоку от входа – табличка с фамилиями трех психотерапевтов. Один из них – «Томас Купер, доктор медицинских наук».

Я поднимаю руку, собираясь постучать, но тут дверь распахивается.

Невольно я отступаю на шаг.

Я уже и забыла, какой он здоровенный. Его фигура занимает почти весь проем, заслоняя свет неяркого зимнего солнца, что струится в окно за его спиной.