Я сморгнула слезы.

– Точно, время. Лет двести, не меньше.

– Пусть так. – Он поднялся на ноги. И вспомнил: – Кстати, я кое-кого для тебя нашел. Разговор со мной тебе в тягость, я вижу. Но хотя бы с Игорем поговори, он введет тебя в курс дела.

Я подняла куртку и протянула ему:

– Проваливай, пожалуйста.

– Прости, но я не могу оставить тебя ночью на кладбище совсем одну. Придется тебе пройти со мной до машины, я отвезу, куда скажешь, и сразу уеду.

– Потащишь меня к чертовой машине силой, Гена?

– Не глупи, милая.

Я отвернулась, сил разговаривать с ним не осталось. А Гена знал меня слишком хорошо, поэтому развернулся и исчез в темноте. Уверена, мы еще нескоро увидимся, слово он всегда держать умел.

Тишина и темнота вокруг завораживала. Я дала нам с Марком еще немного времени: сидела рядом и вспоминала старые истории. Как Марк стал моим первым и единственным другом, с людьми я всегда сходилась туго. Как с ним я узнала о существовании другого мира, где мать волнуется, надел ли ее сын шапку, а отец, хоть и бросил семейство, звонит каждый день и интересуется нелепыми мелочами. В этом мире часто не хватало денег, но люди держались друг за друга, искренне любили. Все в делах и заботах, но рядом. Смешно, но раньше я и понятия не имела, что так бывает. Но поверила, что такое возможно. Пусть ненадолго, но поверила.

Холод пробирал до костей. Не без труда разогнув ноги, я встала и достала из кармана письмо. Щелкнула зажигалкой, что завалялась в Роминой куртке, и подожгла последние слова Марка.

– Прощай, – прошептала я и ушла.

Никогда сюда не вернусь. Не в этой жизни.

У ворот меня ждал Калинин, его светлая макушка виднелась издалека даже в темноте. Особенно в темноте. Как и огонек сигареты.

– Привычка так себе, – заметила я, подходя ближе. Собственный голос казался чужим, будто это я курила весь день без остановки.

– Бродить по кладбищу ночью тоже не очень.

– Мне можно.

– Точно, у тебя же свои правила. Замерзла?

– Уверен, что хочешь задать именно этот вопрос?

– Вполне уверен, – ответил Калинин с удивлением, словно других вопросов у него нет и быть не может, а я сошла с ума, раз предположила иное.

– Иногда я тебя совершенно не понимаю, Рома.

– Мне казалось наоборот… Слава. Думал, мы отлично понимаем друг друга. Настолько хорошо, что нет нужды произносить очевидное вслух. Зачем говорить, если все и так ясно?

– И давно тебе… все ясно?

– Со дня рождения Марка.

Со дня… когда мы первый раз встретились. Когда я выследила Калинина в забегаловке и прибыла с миссией по скидыванию проблемы на его плечи. Когда еще надеялась, что это возможно. Когда Калинин двух слов связать не мог. Алкоголь что, добавляет очков к проницательности? Сначала Марк на том проклятом фестивале, потом вот Рома… мистика какая-то.

– Я сомневался, конечно, – внес ясность Рома, даже в темноте разглядев мое изумление. – Думал, это все жестокие глюки и я конкретно перебрал. До белой горячки. Вспоминал Марка, вот ты и стала мелькать перед глазами, вполне закономерно. Но на следующий день все еще больше завертелось, соображал я не очень и все не мог понять, как я мог спутать тебя… с тобой. Алису со Славой. Вы ведь внешне не похожи совсем. Но его сообщение тебе, его записка, да и первое впечатление… пазл сложился. Не сразу, только когда я ушел от тебя и подумал минутку. Откинул версию с белой горячкой, хоть она и была самой логичной. Но все невероятные догадки быстро подтвердились, стоило пару раз с тобой поговорить. Может, внешне Алиса ничем не напоминала Славу, зато содержание у них одно, а уж его я ни с кем бы не спутал, обратись ты хоть в Алису, хоть в мужчину индийской национальности.

– Даже так?

– Конечно.

– И что бы ты делал с мужчиной-индийцем?

– Никакой разницы, я уже сказал.

– Значит, ты подыграл мне?

– Нет, ответил на вопросы, которые ты хотела задать. Ты сама играла в незнакомку, а я молча принял твои правила. Прежняя Слава обо всем рассказывала сама, если того хотела, по-другому с ней не получалось.

– Зачем говорить, если и так все ясно? – вспомнила я его же слова. – Следовало догадаться, даже ты не стал бы откровенничать с какой-то Алисой Рогозиной, тащить ее в чужой дом и показывать художества на стенах. Слишком нереалистично.

– Брось. – Рома осуждающе покачал головой. – Ты все понимала.

Понимала.

Может быть, он и прав.

Понимала, но не хотела признавать. И так ведь все ясно.

– Ты замерзла. – вернулся к интересующей его теме Калинин. – Идем греться. – Он приобнял меня за плечи и отвел, на удивление, к моей же машине. Усадил на пассажирское место, врубил печку на всю мощь. Думаю, бесполезно говорить, что холод меня не сильно заботил.

– Ты оставила ключи внутри, – пояснил Рома. На его правой щеке алели царапины. Черт, а кот ведь почти сутки провел в одиночестве. Еды у него в достатке, но все равно, безответственно оставлять зверя одного. Даже о животном не могу как следует позаботиться. Некоторые зовут такое дурной наследственностью.

Мы молчали всю дорогу. Калинин следил за дорогой, а я – за мелькающими огнями раньше родного города. Города, который я завтра покину. Или уже сегодня? Без понятия, который сейчас час. Наверняка уже далеко за полночь. Может, сразу поехать в аэропорт? Следующий рейс только утром, но можно и подождать немного, поспать на лавочке. Я хотела сказать Роме, чтобы отвез меня туда, но вместо этого спросила:

– Почему ты сжег письмо?

Калинин помолчал с минуту, включил поворотник и съехал с дороги. Повернулся ко мне и медленно заговорил:

– У Славы, которую я знал, была одна отвратительная привычка – во всем винить себя. Марк свалился с дерева? Она виновата. Мать свела счеты с жизнью у нее на глазах? Ее вина. Глеб упал с ее скейтборда? Ну это же она ему позволила покататься. Отец скинул ее на воспитание старой полуглухой поварихе? Это плохая Слава его разочаровала, конечно, как же иначе? Я начал курить, потому что был малолетним дураком? Она была рядом и ничего не сделала! А должна была, она же хренова спасительница для всех и каждого. Да, это вторая ее губительная привычка. Спасти облезлого кота, местного пьяницу, наркоманящего Марка… выйти замуж, чтобы отца порадовать. Меня спасти тоже. Но правда в том, что тебя саму надо спасать.

Я не удержала скептичную улыбку:

– Вот что ты сделал? Спас меня от неприятного чтива? Герой.

– Нет. Я пытался спасти тебя от ненужного чувства вины.

– Я все равно его прочитала, Ром.

– Знаю.

– Я прочитала письмо, и я в порядке. Ладно, буду в порядке уже завтра… или через неделю. Но обязательно буду. И не надо считать меня слабее, чем я есть, Калинин. И уж тем более меня не надо спасать. Тошнит меня от таких вот спасителей…