Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По сравнению с этим, пробраться в дом Калоджеро — это чертовски легкая прогулка. Я давно не был в этом доме, но планировку помню до сих пор. Я поднимаюсь по лестнице и направляюсь в главную спальню. Дойдя до предпоследней двери в левой части коридора, я отвинчиваю глушитель от пистолета и кладу его в карман. Нет смысла хранить что-либо в тайне, поскольку на территории не осталось никого в живых, кроме меня и моего кампари.
Дверь открывается беззвучно. Настенный телевизор в комнате показывает какой-то документальный фильм, его громкость приглушена, но экран проливает много света на кровать, где храпит мой крестный отец. Я опираюсь плечом на косяк и взвожу пистолет.
Глаза Калоджеро резко открываются.
— Буонасера, Кумпари.
Несколько вздохов он просто смотрит на меня, затем резко дергается вверх. Его рука тянется к тумбочке. Я целюсь в ящик и нажимаю на спусковой крючок. Кусочки дерева отлетают, хлипкая подставка опрокидывается и падает на пол, часть мусора оказывается в углу.
— Что ты хочешь? — Калоджеро хрипит, а на его волосах собираются капли пота. — Как ты сюда попал?
— Через окно кабинета. Тот, который вы всегда забываете запереть. А что касается того, чего я хочу. Я уверен, ты это уже знаешь.
— Даже ты не можешь быть таким смелым. Что бы сказала твоя мать, если бы увидела тебя сейчас? Как ты можешь убить человека, который держал тебя у жертвенника перед Богом, чтобы тот крестил тебя? Кто помог вам вырастить того человека, которым вы являетесь сегодня?–
— Не смей говорить о ней! — рычу я.
— Она знала правила, Рафаэль. Нарушение кодекса молчания означает смерть! Я ничего не мог сделать. Она это поняла. И она простила меня. Я видел это в ее глазах.
Я принимаю его, этого человека, которого когда-то почитал, ожидая хоть малейшего сожаления о том, что собираюсь сделать. Оно никогда не материализуется. Мужчина, который водил меня и Гвидо на рыбалку, когда мы были детьми, который показал мне, как менять покрышки на велосипеде, дал мне советы насчет девочек. он уже мертв. Для меня он умер в тот момент, когда увидел, как Манкузо приставил пистолет к голове моей матери и нажал на курок, и ничего не сделал. Тот мужчина, который предпочел Коза Ностру женщине, которую он когда-то клялся в любви.
— Я уверен, что она это сделала. Я поднимаю пистолет. — Но я никогда этого не сделаю.
Выстрел звучит как пушечный выстрел в тишине комнаты. Голова Калоджеро откидывается назад. Он падает на кровать, его глаза широко раскрыты и остекленели, а из дырочки в середине его брови хлынула алая струя.
Чикаго
За час до вылета рейса по расписанию
Я паркую машину перед свежепокрашенным двухэтажным домом дяди Сергея и выхожу. Я потратил три часа, прячась в своей комнате, пока ждал, пока папа наконец увязнет в своем кабинете, давая мне возможность незаметно выбраться из дома. Если я хочу успеть на самолет Рафаэля — а я хочу — я не могу уделить этому визиту больше десяти минут.
Справа раздается рев, когда две огромные черные собаки выворачивают из-за угла и бегут ко мне. Я делаю глубокий вдох и готовлюсь к удару. Секунду спустя на меня нападают лапы и теплые влажные языки.
— Иисус. Я забыл, какие вы большие ребята, — стону я. — Дядя Сергей! Мне нужна помощь здесь.
— Так так так. Разве это не мой любимый суетливый маленький кузен? — говорит мужской голос с крыльца.
Я поднимаю глаза и вижу Сашу, сына дяди Сергея, прислонившегося к дверному косяку. На нем только серые спортивные штаны, его частично разрисованная обнаженная грудь видна как на ладони.
— Я на год старше тебя, чмо! — Я смеюсь, пытаясь удержать собак от того, чтобы меня перевернули. — Помоги пожалуйста?–
— Бэмби! Флора! — он кричит. — Вниз. Сейчас!–
Собаки тут же отступают и падают задницами на землю, не сводя глаз с Саши.
— Нужно запретить дяде Сергею давать имена вашим собакам. Я смеюсь и бегу вверх по ступенькам в его объятия. — Я скучал по твоей уродливой морде.
— Мы тоже скучали по тебе. Заходите. У нас осталось немного еды. Мама приготовила свою знаменитую курицу и мексиканский рис. Кроме того, если ты останешься здесь, мне понадобится дробовик, чтобы отразить орду слюнявых людей, которые скоро начнут собираться.
Я улыбаюсь. На мне кое-что из красивой одежды Юлии, которую она дала мне одолжить, а не мои обычные мешковатые джинсы и бесформенные рубашки. Не могу дождаться, чтобы увидеть выражение лица Рафаэля, когда он увидит, как я спускаюсь по лестнице с самолета. Он будет удивлен. Я не сказал ему, что возвращаюсь.
— Я не могу остаться, — говорю я. — Я думал, ты уехал.
— Я сделал. Но ты знаешь, как моя мама нервничает каждый раз, когда папа выходит в поле. Поэтому я пришел составить ей компанию.
— И получить бесплатную еду?
— Да, это тоже. Он подмигивает. — Папа вернется где-то завтра. Можешь зайти к тому времени.
— Я. на самом деле сразу ухожу. Я еду в аэропорт. Я бросаю взгляд на часы. — У меня меньше часа, иначе самолет улетит без меня.
— Уход? Но ты только что вернулся. Куда собираешься?–
— Сицилия. — Я не могу сдержать усмешку.
— Ой. Какое совпадение. Папа сейчас там.
Я останавливаюсь как вкопанный. — Дядя Сергей на Сицилии?
— Ага. Роману нужно было, чтобы он оттрахал там какого-то придурка. Он улетел вчера.
Мои ноги почти подгибаются подо мной. Меня охватывает паника, и ужас окутывает меня с головы до ног. Я практически чувствую крепкое сжатие руки судьбы на своей шее. Сжимание. Сжимание. Я не могу дышать.
— Вася? Ты в порядке?–
Я разворачиваюсь и выбегаю из дома прямо к машине. Не обращая внимания на звонки Саши вслед за мной, я, запуская двигатель, хватаю телефон и набираю номер Рафаэля. Звонит. И кольца. Я пытаюсь еще дважды, но он не отвечает.
— Дерьмо! — Я выезжаю на дорогу, ведущую к шоссе, которое в конечном итоге приведет меня к частному аэродрому, и продолжаю звонить Рафаэлю. Нет ответа.
Затем я набираю номер папы. Вызов поступает непосредственно на голосовую почту.
— О Боже, — задыхаюсь я, затем набираю номер заново. Голосовая почта снова.
Мой взгляд метается между телефоном и дорогой передо мной. Я не смогу попасть на этот самолет, пока мне не удастся связаться с Рафаэлем и предупредить его. Или заставить моего отца отозвать
