С правой стороны плавно уходило под откос одно из общинных полей деревни, раскрашенное яркими красками различных посадок. Трудившиеся на поле селяне искоса поглядывали на нас, и некоторые провожали нас взглядом. Мы ехали дальше, и лес с левой стороны от нас уступил место вырубке, простиравшейся примерно на полмили до зеленой стены нетронутых деревьев. Из подлеска поднимались тощие молодые деревца, по большей части пораненные так, что их стволики в будущем должны были разделиться надвое.

Мы остановились.

– Эту делянку повалили некоторое время назад, – заметил Барак.

– Они валили все, не только взрослые деревья. Лес здесь восстановится через несколько десятилетий. А это земли Хью. Стоимость древесины зависит от дерева. Что там сперва – дуб, вяз или клен… – Я покачал головой. – Обман здесь нетруден.

Позади нас вдруг пропела труба. Мы приняли в сторону, пропуская мимо себя колонну солдат, поднявших облако пыли. Люди казались усталыми, даже изнуренными, многие из них явно сбили ноги. Герольд, шагавший взад и вперед вдоль колонны, покрикивал на лентяев, чтобы те поднимали ноги повыше. Наконец мимо нас прогромыхал обоз, и вся рота исчезла за поворотом. Как-то идут в Портсмуте дела у Ликона?..

Мы проехали еще милю-другую. Слева вырубка уступила место густым зарослям. Лес находился и справа от дороги, и, судя по плану, это был тот самый общинный лес, прав на который добивался Хоббей. Дорога пошла по слабому уклону вверх, и теперь мы видели вдали гряду высоких холмов. Там был Портсдаун-хилл, а по другую сторону от него находилось море. Тут мы опять пришли к участку, где шла рубка. На расстоянии примерно в сто ярдов были повалены все деревья. Одна группа лесорубов распиливала поваленный дуб, а другая обрубала ветки с листьями с крупных сучьев. Длинные бревна грузили на запряженную волами телегу.

– Давай поговорим с ними, – предложил я. Мы осторожно проехали мимо пней, еще свежих и истекавших соком. К нам подошел высокий жилистый мужчина. Сняв шляпу, он поклонился:

– Добрый день, джентльмены.

– Я – мастер Шардлейк, адвокат Хью Кертиса, которому принадлежит эта земля, – представился я. – Сейчас пребываю у мастера Хоббея в Хойлендском приорстве.

– Мастер Фальстоу предупреждал меня о том, что вы можете добраться и до нас, – ответил мужчина. – Как видите, мы усердно работаем. Я – Питер Друри, десятник.

Пуговички глаз его, тем не менее, оказались наблюдательными.

– Вижу, вы ведете масштабную вырубку, – заметил я. – Какие деревья вы валите?

– Всякие, сэр. Есть немного дуба, но с этой расчистки, в основном, брали клен и вяз. Дуб поедет в Портсмут, сучья – к углежогам.

– Пройдет много лет, прежде чем здесь вырастут деревья, годные для порубки.

– Пройдет не меньше времени до того, как цены снова поднимутся в такой степени, сэр. Так говорит мастер Хоббей.

– Вы связаны с ним контрактом, не так ли?

– Ага. Он же опекун парнишки, разве не так? – В голосе Питера прозвучала агрессивная нотка.

– Да, это так. A пользуетесь вы услугами местных людей, жителей Хойленда, к примеру?

Друри расхохотался:

– Эти свиньи не желают здесь работать! А какой вой они подняли, когда кое-кто из моих парней заглянул в их общинный лес! Нет, мои работники издалека, из-за Хорндина.

Подальше от местных, подумал я. Поблагодарив десятника, мы направились по дороге дальше.

Мы ехали на юг – туда, где вырубка еще не начиналась. Я заметил уходящую в лес узкую тропу и предложил:

– Поехали, посмотрим, какой там лес. Кажется мне, что дуба здесь куда больше, чем говорит этот тип.

Барак с сомнением посмотрел на темнеющее небо:

– Похоже, собирается дождь.

– Ну, значит, намокнем.

И мы углубились в лес, пустив коней друг за другом по узкой тропинке. Воздух среди деревьев еще больше сгустился.

– Ты по-прежнему носишь на шее этот старый еврейский амулет? – спросил я ехавшего сзади Джека, оглянувшись через плечо.

– Старинную мезузу, которую оставил мне отец? Да, а почему ты спрашиваешь?

– На моей шее крестик Эммы Кертис. Я отдам его Хью, но не в присутствии Хоббеев. Ты знаешь, что он носит на шее какую-то косточку из сердца оленя?

– Каменное сердце? Да, вчера вечером я разговаривал со здешним егерем, мастером Эйвери. Вполне приличный человек.

Я опять оглянулся:

– А о семействе здешнем он тебе ничего не говорил?

– Умолк сразу, как только я коснулся этой темы. Надо думать, по приказу Фальстоу.

Неожиданно мой спутник остановился и поднял руку.

– Что такое? – насторожился я.

– Мне показалось, что я услышал там, на дороге, топот копыт. А потом они смолкли.

– А я ничего не слышу. – Вокруг жужжали насекомые, шелестел листьями подлесок среди листвы и шуршали разбегающиеся от нас мыши. – Может быть, тебе показалось?

– Мне ничего не кажется, – нахмурился Барак. – Давай-ка кончать это дело, пока мы не промокли!

Тропа сузилась до узкой ниточки, вилявшей между древесных стволов. В этом истинно древнем лесу некоторые из деревьев были гигантского роста, и им было по нескольку сотен лет. Они произрастали в изобилии и великом разнообразии, однако доминировали здесь широко расставившие ветви дубы. Густой подлесок был образован крапивой, ежевикой и мелкими кустами. Почва, там, где она проглядывала сквозь траву, была темной и мягкой на вид, приятно контрастируя с яркой летней зеленью.

– И насколько далеко заходят земли Кертиса? – спросил Барак.

– На три мили отсюда, согласно плану. Мы проедем по тропе еще с полмили, а потом повернем назад. Здесь растет, в основном, дуб, он стоит в два раза дороже. Десятник солгал нам, и бухгалтерия Хоббея наверняка подложная.

– На разных участках могут расти совершенно разные деревья.

– И поэтому здесь трудно что-либо доказать.

Мы поехали дальше. Царившая среди огромных деревьев тишина околдовывала меня. Если верить римлянам, некогда такой была вся Англия. Я вспомнил свою детскую поездку в Арденский лес – как мы с отцом ехали по узкой тропке посреди такого же леса в тот единственный раз, когда он взял меня на охоту.

Тут я заметил впереди бурый силуэт и поднял руку. Мы вдруг выехали к небольшой прогалине, на которой щипала траву коричневая оленуха, возле которой застыли два крохотных олененка. Она посмотрела на нас, повернулась, и все трое исчезли среди деревьев плавным и быстрым движением. Треснула ветка, и наступила тишина.

– Вот они какие, дикие олени… – заметил Барак.

– Тебе еще не приходилось их видеть?

– Нет, я ведь вырос в Лондоне. Но даже я вижу, что тропа эта кончается.