на лице, одетого в военный китель, сплошь увешанный орденами и медалями — это командир взвода Олег Гришин (позывной — «Медведь»). Его взвод из 32 человек в июле прошлого года держал оборону на высоте 277,9. Из воспоминаний бойца батальона «Восток»: «Медведь, который вызвал огонь на себя — огонь наших «градов». Он погиб, и еще три ополченца с ним. Вызвать огонь на себя — это было его решение — Медведя. Ребята его — Медведя — любили. Он прошел Афганистан. Настоящий был военный. Он людей жалел. Когда, после его гибели, спрашивали про Медведя — они отворачивались — взрослые парни не могли сдерживать слез. Тяжело переживали, конечно.

ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ЗАЩИТНИКАМ ДОНБАССА!!!»

Я давно мечтал побывать на Саур-Могиле. И вот 4 апреля, в день, когда проходил общереспубликанский субботник, мне посчастливилось оказаться в этом поистине сакральном, священном месте.

В тот день погода не радовала. Рано утром выпал снег, потом растаял, полил дождь, местами лег туман. Мы ехали в автобусе — на зеленеющих полях лежал снег, и капли дождя барабанили по оконным стеклам. Один журналист, сидящий впереди меня, мастерил защитный кожух для своей видеокамеры. Другой — оказался весьма словоохотливым. Я поразился его способности говорить обо всем, мгновенно перескакивая с одной темы на другую. Причем этот журналист, — звали его Саша, хохол, говорил с весьма отчетливыми украинскими нотками в голосе, — выдавал — ну, что ни слово, так афоризм. О России он выразился так: кроме Москвы и Питера, там такая же жуть… О Дебальцево: раньше никому даром не нужен был этот городишко… Об обстрелах Донецка. Это у них такая «утренняя зарядка». Одни с утра пораньше начинают стрелять из Опытного, а другие — посылают ответку… Один мой знакомый просыпается с началом обстрелов — для него это вроде будильника. О журналистике: нас обвиняют, будто мы выдаем неправду. А при чем тут люди? Руководство все определяет… Потом он обратился к девушке из Донецкого агентства новостей: «Кому пришла такая гениальная идея субботника?» Она указывает пальцем в небо: дескать, сверху. «Захар?» «Бери выше». «Русские? — удивился Саша. — Я не представляю себе Путина с граблями!»

С волнением я поднимался на вершину Саур-Могилы, жадно разглядывая и фотографируя округу. Было больно видеть, что стало с величественным мемориальным комплексом, воздвигнутым в память о бойцах, павших в августе 43-го. Пилоны с барельефами, посвященными родам войск: пехота, танковые войска, артиллерия, авиация, — повсюду ржавые вмятины от осколков и пуль. А от последнего, четвертого, пилона и вовсе остались одни руины. Кругом — воронки от снарядов, которые засыпают волонтеры, принимающие участие в субботнике. Я шел вверх по каменной лестнице, местами поврежденной, к обелиску, который некогда достигал 36 метров в высоту, а теперь… Это была груда поваленного бетона, гранитных плит, а также ржавые прутья арматуры. На месте чугунного солдата с развевающимся на ветру плащ-палаткой стоял один его сапог. Грустное зрелище… Но, что еще более печально, так это ряд крестов над могилами, в которых нашли последнее земное пристанище бойцы батальона «Восток», павшие смертью храбрых в июле-августе прошлого года. Среди них есть могила Олега Гришина, командира взвода с позывным «Медведь», который, пытаясь остановить украинские танки, неоднократно вызывал огонь на себя…

* * *

Несмотря на непрекращающиеся местами боевые действия, Донбасс мало-помалу восстанавливается, что вселяет надежду на будущее. Простые граждане ДНР возлагают большие надежды на своих защитников, которые некогда добровольцами вступали в ополчение Донбасса. Летом прошлого года это были разрозненные отряды, зачастую без координации действий, теперь же в народных республиках есть свои профессиональные вооруженные силы, которые смело можно назвать Армией.

Признаться, я бы хотел, чтобы были новые военные победы. Моя мечта — посетить освобожденный Славянск. Однако… Как сказал кто-то из мудрых, лучший бой — тот, который не состоялся. Потому что любая война — это страх, грязь, страдания, смерть… А привыкнуть к ней нельзя. Невозможно привыкнуть к шуму в небе, подобному раскатам грома…

Я покидал Донецк, вспоминая слова песни: «Прощай, любимый город…» Я уезжал, унося с собою незабываемые воспоминания и твердую уверенность в том, что Россия никогда Донбасс не бросит в беде… Не бросит! Потому что пока стоит Донбасс, у России есть надежда. Донбасс — Новороссия — это щит России. Новороссия — это надежда России! Слава Новороссии! Слава матушке-России!

19.07.2015

«Солнцепек: основано на реальных событиях»

В минувший четверг состоялась премьера фильма о событиях на Донбассе. В тот же день этот фильм был размещен в Интернете (я его смотрел на Ю-тубе), а на этой неделе запланирован к показу по телевидению. Таким образом, некоммерческая цель проекта под названием «Солнцепек» очевидна. Создатели фильма явно стремятся к тому, чтобы его посмотрело как можно больше зрителей!

Расскажем немного предыстории этого фильма. Картина была снята и смонтирована в рекордные сроки — всего за три месяца (по сведениям, почерпнутым из Инета, съемки начались в мае нынешнего года)! И, как говорят, на деньги бизнесмена, приближенного к нашему президенту. Правда, фильм снимался не на Донбассе, а в Крыму (вместо Луганской ОГА — здание в Симферополе).

В целом, мне этот фильм понравился (не без оговорок, конечно, о чем еще будет сказано ниже по тексту). Эпитет «душераздирающий» — про него! После просмотра фильма «Солнцепек» я подумал о том, что должен закончить собственную работу о Донбассе. Речь идет о книге под названием «Противостояние», где были описаны события, предшествующие тому, о чем показано в фильме.

В наст. время «Противостояние» включает Пролог («Падение империи») и две книги: «Революция» и «Раскол». Этот роман-реконструкция задумывался как трилогия. Третья часть должна была называться «Разгром», но она так и не была написана.

Надо сказать, что работа над книгами обычно мне доставляет удовольствие.

Однако, начиная «Противостояние» осенью 2014 года (тогда практически работа шла по «горячим следам»), я поставил перед собой цель — описать события как можно более достоверно, докопаться до сути происходящего на Украине и в мире. И эта цель настолько поглотила все мое сознание, что я сам не заметил, как стал рабом этой книги. В конце концов, работа над ней вымотала меня: уже в начале 2015 года я чувствовал себя совершенно опустошенным. К тому времени я трудился над «Расколом», и мне удалось довести события лишь до начала мая 2014 года, показав Одессу в огне.

Я не чувствовал в себе сил, чтобы продолжить и завершить книгу. А в марте во второй раз отправился на Донбасс, где пробыл примерно сорок дней, разъезжая по местам