из-за пояса. Следующие мои три выстрела слились в один, так как Битка наполовину прикрывал Нож. Раненый Семен только успел вскинуть руку с револьвером, как дважды нажал на курок Муха. Биток и Терентий были убиты сразу, а вот Мясник еще пару минут хрипел, выдувая кровавые пузыри. Еще перед тем, как влезть в окно, бросил настороженный взгляд по сторонам:

– Вроде тихо. Ты как?

Домушник какое-то время смотрел на меня, потом криво усмехнулся и вдруг сказал:

– Ну и фартовый ты пацан, Старовер! И золотишко взял, и Терентия с Кастетом завалил. Далеко пойдешь.

– Ты лучше глянь, что там на улице?

– И то верно, – и перешагивая через трупы, вор вышел из комнаты.

Вернувшись через несколько минут, сказал:

– Все тихо. Уходим.

Захватив золото, мы вышли, затем вор закрыл дверь на два оборота, после чего мы прошли мимо бабки, которая все так же продолжала есть.

Выйдя на улицу, вор снова усмехнулся:

– Подкинули мы работы легавым. Опять трясти всех начнут, но это уже не моя забота. Не передумал ехать со мной?

– Нет. Слушай, Петр, есть вопрос. Сейчас в городе воры начнут искать…

– Плюнь и разотри! – перебил меня вор. – Ты же на их дела не завязан, так какой с тебя спрос? Вот я – другое дело. Меня найдут – цацкаться не будут. Строго спросят, затем перо в бок сунут – и прощай, Петя Муха!

Шли пустырями, по окраине рабочего поселка, в сторону вокзала. Не доходя до железнодорожной станции, расстались. Ни пожеланий, ни напутственных слов, просто кивнули друг другу головами и разошлись в разные стороны. Муха с солдатским мешком за плечами и чемоданчиком пошел в сторону вокзала, чтобы уехать ближайшим поездом, я с большим дорожным саквояжем – в сторону центра.

Только я остановился на краю тротуара, ища глазами извозчика, как мимо меня, распугивая гудками шустрые пролетки и неспешные ломовые телеги, пронеслась колонна из пяти легковых автомобилей. В первой и последней машинах ехала охрана. Это было видно по крепким фигурам, кожаным фуражкам со звездами и цепким взглядам, бросаемым по сторонам из-под лакированных козырьков. В других трех машинах ехало какое-то начальство. Сразу вспомнились слова Тани, что в Красноярск приезжает комиссия из Москвы, чтобы как следует взгреть местное начальство. Мысли сразу переключились на девушку. Таня мне нравилась, но сердце при воспоминании о ней у меня не билось. Достал из кармана часы, щелкнул крышкой. Сейчас была только половина второго.

«У них сейчас занятия, а я до сих пор не удосужился узнать расписание, – попенял я сам себя. – Может, мне повезет… Или не повезет. К тому же не ясно, как она восприняла тот мой внезапный уход. Ведь могла и не простить…»

Решив не гадать, а выяснить этот вопрос на месте, я подозвал извозчика и уже спустя десять минут был на месте. Сойдя с пролетки, только успел сделать несколько шагов к входной двери, как за спиной раздался знакомый голос:

– Егор!

Я обернулся. Из-за угла выехала и остановилась недалеко от меня пролетка. В ней сидела Таня.

– Добрый день, Татьяна Владимировна. Сразу отвечаю на вопрос: жду вас.

– Здравствуйте, Егор. Я так понимаю, вы решили извиниться за свое неожиданное бегство?

– И это тоже, а еще я беспокоился за вас. Времена нынче неспокойные, а вы девушка красивая и ладная.

Таня улыбнулась, встала, затем я помог ей сойти на землю и дал извозчику рубль.

– Премного благодарны, барин, – кивок головой, и извозчик трогает поводья.

Я не отпускаю ее руку. От девушки мягко и ненавязчиво приятно пахнет тонкими духами. Неожиданно возникло желание обнять молодую женщину.

«Интересно, как бы она отреагировала? Пощечина?»

– На занятия, Татьяна Владимировна?

– Как ваше отчество, Егор? – вдруг неожиданно спросила меня девушка.

– Просто Егор.

– Тогда и меня зовите просто Таня.

– Вот и хорошо! Вы меня извините за вчерашнее бегство. Я обещал вам все объяснить, так?

– Так.

– А можно не объяснять? Или вы обидитесь?

– Еще не решила, – и она выдергивает свою ручку из моей ладони.

– Как там, в ресторане? Все хорошо?

– Официант, несмотря на полное смятение персонала из-за бегства клиентов, бегал вокруг меня как заведенный, предлагая то одно, то другое, то третье. Потом лично проводил, посадил в пролетку, заплатил извозчику и просил приходить почаще.

– О как! – непритворно удивился я. – Значит, все хорошо прошло.

– Можно и так сказать, если не считать того, что кавалер взял и сбежал от дамы.

– Ради бога, еще раз извините, – и я принял покаянный вид. – Вы прямо сейчас идете на занятия?

– Нет, сегодня у меня другие дела. Помните, я вам говорила, что приезжает французская миссия Красного Креста? – я кивнул головой. – Так вот, я нахожусь в составе встречающей группы. Потом по плану в честь французских товарищей будет торжественный прием в исполкоме, а затем ужин в ресторане.

– Наши милые старушки тоже будут участвовать в этих мероприятиях?

– К сожалению, не будут. Они же ссыльные, к тому же под надзором, но зато завтра французов пригласят посетить нашу школу. Им покажут, как проходят занятия, которые будут вести наши «декабристки».

– Так вы сейчас куда?

– Мне надо переговорить с Натальей Алексеевной, а потом поеду на вокзал. Поезд придет через полтора часа. Она, кстати, вспоминала вас.

– Вы говорили, я помню.

Мне повезло, у Натальи Алексеевны только что закончился урок, а следующий по расписанию должен состояться только через час. После короткого разговора со старушкой Татьяна попрощалась с нами и уехала на вокзал. Я проводил ее взглядом, затем повернулся к «декабристке».

– Вы что-то хотели, Наталья Алексеевна?

– Хотела, Егор. Вот только не знаю, как это сказать. Понимаете… Нас, бывших, здесь, в ссылке, более сотни человек. Все мы друг друга знаем, правда, не все дружны. Ведь все мы люди, со своими обидами и страстями, не так ли? – она замолчала, при этом виновато посмотрела на меня. – Извините, не с того начала говорить, а вообще, давайте поднимемся ко мне в комнату. Мне бы очень не хотелось, чтобы мои слова стали достоянием чужих ушей.

Поднявшись наверх, старая женщина пропустила меня вперед, потом закрыла дверь на ключ. Сев в старое кресло, она пригласила меня присесть.

– Извините меня, Наталья Алексеевна, но перед тем, как начать разговор, у меня есть к вам вопрос особого свойства: вы не могли бы подержать у себя пару дней этот саквояж? Если откажете, вы меня ничуть не обидите. Клянусь!

– Динамит? Оружие? Планы офицерского заговора?

– Золото и оружие.

Какое-то время она изучала мое лицо, потом сказала:

– Судя по вашему невозмутимому лицу, вы не шутите.