По мнению Людмилы Беляевой (2001), уровень адаптации к проводимым в России реформам можно считать «наиболее сильным критерием, по которому формируется реальная стратификация российского общества». В ее исследовании стратегий адаптации населения было выделено три группы респондентов:

1) «преуспевающие»,

2) «адаптированные»

3) и «выживающие».

Первая группа включает респондентов, которые выиграли от проводимых реформ и к тому же оценили свое материальное положение как сравнительно лучшее. Среди преуспевающих преобладают мужчины в активном трудоспособном возрасте, проживающие в крупных городах и Москве, где новые экономические формы получили большее развитие.

Высшее образование — важный фактор попадания в группу «преуспевающих». Эти люди демонстрируют почти единодушное положительное отношение к рыночной экономике в России. Почти 70 % «преуспевающих» активно действуют для обеспечения собственной жизни, в том числе половина занимается предпринимательством. В то же время каждый пятый имеет только один источник дохода — зарплату или социальный трансферт.

Очевидно, в группе «преуспевающих» достаточно велика доля высококвалифицированных специалистов, работающих напряженно и получающих хорошее вознаграждение за свой труд. Достижение богатства имеет для них приоритетное значение. Среди жизненных ценностей в группе «преуспевающих» на первом месте с большим отрывом работа, на втором — семья и дом, на третьем — заработок.

Вторая группа — «адаптированные» — отметили, что не выиграли, но и не проиграли от реформ и их материальное положение такое же, как и у других людей. Третья группа — «выживающие» — отметили, что проиграли и их материальное положение хуже, чем у других.

Женщины составляют примерно половину «адаптированных» и большинство (59 %) «выживающих». Треть «выживающих» составляют лица в возрасте 60 лет и старше. Среди ценностей в группе «адаптированных» на первом месте — семья и дом, второе и третье места делят работа и заработок. Для «выживающих» средоточие интересов — также семья и дом (55,8 %), второе место занимает заработок, на третьем с большим отрывом — работа. Для лиц с низким уровнем адаптации характерны патернализм и общая зависимость от государства. Они же высказываются за активное влияние государства на частный сектор.

В исследовании, проведенном самарским социологом Анной Готлиб (2001) проверялась гипотеза о существовании двух типологических групп: «успешных адаптантов» и «неуспешных дезадаптантов». Эти полярные группы существенно отличаются по полу, возрасту, образованию и т. д. Автор отмечает, что у «успешных адаптантов» преимущественно мужское и молодое «лицо». Группа «неуспешных дезадаптантов» представлена преимущественно пенсионерами, чьи социальные и психофизиологические ресурсы для «вписывания» в новую экономическую реальность ограничены.

Практически все «успешные адаптанты» имеют высокий уровень образования (вуз, кандидатские степени) и, главное, хорошо учились в школе и институте. Конечно, это не означает, что высшее образование и успешность обучения автоматически гарантируют успешность адаптационного процесса. По мнению А. Готлиб, важен не столько сам факт наличия диплома об образовании, сколько уровень развития способностей, умения и готовности учиться, осваивать новое, уровень интеллектуальной трудоспособности.

Еще одной важной составляющей социального капитала успешно адаптированных людей является устойчивость социальных связей. Среди этих связей наиболее распространены связи однокашников и так называемая комсомольская солидарность. Практически все «успешные адаптанты» в юности серьезно занимались спортом или работали в комсомоле, занимая определенную позицию в управленческой иерархии. «Друзья по комсомолу» пристраивают на работу не только к себе, но и в организации, где работают их бывшие комсомольские соратники.

В полярной группе «неуспешных дезадаптантов» значительная масса людей — сельские мигранты, практические не обладающие подобными связями.

Для «успешных адаптантов» деньги, материальный достаток (богатство) являются важной жизненной целью: они не только дают возможность удовлетворять широкий круг потребительских запросов, но и выступают средством самоутверждения. При этом материальный достаток является результатом собственных трудовых усилий. Деньги в этой группе — показатель жизненного успеха, к которому стремятся, которого добиваются. Деньги обеспечивают определенный общественный статус, уважение окружающих и уверенность в себе.

В группе «неуспешных дезадаптантов» деньги не наделяются столькими смыслами, они не выступают значимой жизненной целью и оцениваются лишь по шкале «много-мало» с акцентом на их нехватку, недостаток. Здесь материальный достаток — лишь средство выживания, способ обеспечить себе хоть какой-то сносный уровень жизни.

В жизни «успешных адаптантов» очень высока ценность работы, в то время как другие ценности: семья, счастливая супружеская жизнь, здоровье, общение и прочее — резко уходят на второй и третий планы. Огромная значимость работы характерна в равной степени для мужчин и женщин этой группы. Для женщин это часто сопряжено с серьезным конфликтом ролей матери и работницы, причем конфликт разрешается в пользу работы: женщина страдает, испытывает своеобразный «комплекс несостоятельности» как матери, осознает это и тем не менее продолжает жить в том же ритме, работая по 10–12 часов ежедневно.

Важнейшая ценность в группе женщин — «неуспешных дезадаптантов» — семья, ее благополучие. Выполнение определенных семейных обязанностей, забота о здоровье детей, а позже — об их успеваемости во многом определяет тактику поведения женщин в сфере занятости: выбор конкретного места работы, позволяющего более или менее успешно совмещать производственные и семейные роли, решение об увольнении, если это необходимо для семейного благополучия. Ценность работы как сферы раскрытия способностей здесь очень низкая.

Выявленные различными авторами критерии успешной адаптации к новым экономическим условиям очень похожи: это молодость, хорошее образование, готовность много работать и стремление много зарабатывать. К сожалению, большинство населения новой России либо по объективным причинам (пожилой возраст), либо по своему морально-психологическому складу (лень, глупость) не имеют описанных ресурсов адаптации. Однако «хорошо жить» они тоже хотят.

Для них существуют свои, типично российские каналы социальной мобильности, описанные еще в русских народных сказках, а в эпоху перестройки воплотившиеся в повальное увлечение «финансовыми пирамидами».

Рекламный персонаж Леня Голубков вполне соответствует образу простодушного Ивана-дурачка, обгоняющего своих более умных братьев на горбатом коньке, или Емели, использующего печь в качестве средства социальной мобильности.

Строительство финансовых пирамид в России в 1994–1995 годах — период, который многие вспоминают неохотно, с чувством негодования на правительство, допустившее весь этот цирк, и неловкости за своих «недалеких» соотечественников, а иногда — и за самих себя. Даже те, кто вкладывал деньги вполне успешно, стесняются признаваться в том, что участвовали в игре. Уж больно несимпатичен сложившийся в общественном сознании образ «обманутого вкладчика» — тупого и ленивого люмпена Лени Голубкова или жалкой, из последних сил борющейся за свое счастье пенсионерки Марины Ивановны.