– Это уж точно. Хорошего тебе дня, Молли.

Я спускаюсь вниз, в подсобные помещения. Там душно и тесно, как обычно, но меня это никогда не смущало, ни в малейшей степени. Я останавливаюсь перед моим шкафчиком, на дверце которого висит моя униформа, свежевыстиранная и тщательно выглаженная, в тонкой, как паутинка, пластиковой обертке. Она – это еще один плюс. Это вещь неземной красоты.

Я несу ее в раздевалку и переодеваюсь. Потом возвращаюсь к шкафчику и открываю его. Детектив Старк давным-давно вернула мне песочные часы, подарок Жизели, и я храню их на верхней полочке как напоминание. О ней. О нас. О нашей странной дружбе, которая была и которой не было.

Пора.

Я обзавелась новым аксессуаром, дополнением к униформе, который тоже храню в шкафчике. Это продолговатый позолоченный значок, который я ношу над сердцем. На нем написано: «МОЛЛИ ГРЕЙ, СТАРШАЯ ГОРНИЧНАЯ».

Смелым и неожиданным решением мистер Сноу с месяц назад повысил меня. Не в моих правилах злословить, но, похоже, рабочая этика Шерил не соответствовала высоким профессиональным стандартам мистера Сноу, потому что он снял ее с начальственной должности и назначил вместо нее меня.

За этот месяц я внедрила в рабочую практику кое-какие полезные нововведения, чтобы улучшить общую производительность и командный дух в улье. Во-первых, перед каждой сменой я собственноручно забочусь о том, чтобы тележка каждой горничной была целиком и полностью укомплектована всем необходимым. Я обожаю эту часть моей работы: укладывать брусочки мыла и миниатюрные флакончики шампуня в лотки, пополнять запасы салфеток для полировки и чистящих средств, складывать свежие белоснежные полотенца идеально ровными стопками. По особым дням, таким как День матери, я оставляю для горничных маленькие подарочки в их тележках, например коробочку шоколадных конфет с небольшой карточкой, на которой написано: «От горничной Молли. Знай: твоя работа прекрасна».

Еще одно полезное нововведение касается того, каким образом мы начинаем нашу смену. Все горничные собираются вместе со своими тележками и договариваются о честном и справедливом распределении номеров как в плане количества комнат, так и возможности заработать чаевые. Я совершенно ясно дала понять Шерил, что у нее нет права совать свой нос в комнаты, закрепленные за другими горничными, и, если она присвоит себе хотя бы цент из чужих чаевых, я безо всякой жалости вышвырну ее из улья и напоследок перееду ее же собственной тележкой.

В нашей команде горничных пополнение. Его зовут Рики, и он сын Солнышка. Шерил язвительно заметила, что он шепелявит и подводит глаза, – два факта, которые, честно говоря, настолько неуместны, что я не заметила ни того ни другого за весь период его месячного обучения. А вот на что я обратила внимание, так это на то, с какой скоростью он учится новому, как безупречно, без единой складочки, застилает постели, до блеска натирает стекла и приветствует гостей с манерами изысканного придворного. Он, как говорят менеджеры, просто находка для отеля.

Вместе с повышением в должности я получила и прибавку к зарплате, и ввиду этого обстоятельства и того, что теперь за квартиру мы платим вдвоем, основала свое собственное «Фаберже». Там пока немного, всего несколько сотен долларов, но у меня есть план. Я буду откладывать деньги до тех пор, пока не скопится достаточно, чтобы снова записаться на курс гостиничного менеджмента в местный колледж. С позволения мистера Сноу я буду совмещать работу с учебой и через год или два, окончив курс с отличием, вернусь к работе в «Ридженси гранд» на полный день с новыми умениями и более полными познаниями в области гостиничного менеджмента.

Но пожалуй, самая большая перемена, которая произошла в моей жизни, – это то, что теперь у меня официально есть кавалер. Говорят, сейчас принято называть его партнером, и я пытаюсь приучить себя к этому термину, хотя каждый раз, когда я произношу его вслух, в голове у меня всплывает выражение «соучастник преступления», что в некотором роде так и было, хотя в то время я об этом не подозревала.

Когда Хуан Мануэль наконец получил разрешение на работу и вернулся на кухню «Ридженси гранд», мистер Сноу предложил ему пожить в своем собственном номере в отеле столько времени, сколько ему понадобится, чтобы встать на ноги. Но по вечерам и выходным, когда мы не работали, мы с Хуаном проводили много времени вместе. Я не сразу смогла заставить себя поверить в то, что он и в самом деле тот, кем кажется, а именно хороший человек, без намека на гнильцу. И полагаю, он тоже не сразу поверил в то, что я такая же.

Я научилась судить друзей по их делам, а дела Хуана говорят сами за себя. Среди них есть важные вещи, как, например, его выступление в суде, на котором он сказал, что я понятия не имела о незаконной деятельности, которая творилась в отеле. Но есть и мелочи, вроде ланчей в пакетиках из коричневой бумаги, которые он готовит для меня и которые я забираю с кухни каждый день ровно в полдень. Внутри пакетика лежит восхитительный сэндвич и что-нибудь сладкое, что он кладет, чтобы меня порадовать, – песочное печенье, шоколадная конфета, а время от времени – кекс с отрубями и изюмом.

У меня все еще бывают дни, когда я испытываю острую тоску по бабушке, и, когда я пишу Хуану сообщение, чтобы сказать ему, что мне грустно, он тут же отвечает: «БПТ ННУ». Он приносит пазлы, которые мы с ним собираем вместе, или просто помогает с уборкой. Если и есть что-то, что поднимает настроение лучше хорошей уборки, – это хорошая уборка в хорошей компании. Со своей стороны, когда я понимаю, что Хуан грустит и скучает по своим родным, я воздерживаюсь от предложения быстренько это исправить при помощи салфеток. Вместо этого я обнимаю и целую его.

Два месяца назад я спросила Хуана Мануэля, не хочет ли он переехать из отеля ко мне.

– Из соображений финансовой экономии, – пояснила я. – Помимо всего прочего.

– Я соглашусь только при условии, что ты позволишь мне мыть всю посуду.

Я с неохотой согласилась.

С тех пор мы живем в моей квартире в полном согласии – делим пополам квартирную плату, вместе готовим еду, вместе звоним его родным, вместе ходим за покупками и в «Олив гарден»… и не только. Хуан Мануэль разделяет мою любовь к «Туру по Италии». Мы часто играем с ним в игру, как будто мы оказались на необитаемом острове и должны выбрать только какую-то одну часть «Тура по Италии», которую можем съесть.

– Ты можешь выбрать только что-то одно: цыпленка с пармезаном, лазанью или фетучини с соусом альфредо.

– Нет, я не могу выбрать. Это невозможно, Молли.

– Но ты должен. Нужно выбрать что-то одно.

– Я не могу выбрать. Я лучше умру.

– Я бы предпочла, чтобы ты остался жив и здоров, большое тебе спасибо!

В последний раз мы с ним играли в эту игру в «Олив гарден». Он наклонился вперед через стол и поцеловал меня, прямо под висячей лампой, и при этом ни на миг не положил локти на стол, потому что такой уж он человек.

Сегодня мы с ним тоже идем в «Олив гарден», вдвоем, только он и я. У нас есть что отпраздновать. Вчера был важный день для нас обоих. Мы оба выступали в суде по делу Родни. Шарлотта несколько недель готовила нас к перекрестному допросу, к любому каверзному вопросу, который защита могла нам задать. В итоге Хуана Мануэля вызвали для дачи показаний передо мной, и он поведал суду всю печальную и неприглядную правду. Он рассказал, как лишился документов, как Родни угрожал расправиться с ним и его родными, как его заставляли работать на Родни и регулярно истязали. В результате защитник Родни обрушился не на Хуана Мануэля. Он обрушился на меня.