Никого из местных за эти двое суток увидеть не удалось, люди из небольших сел, мимо которых ползла бронеколонна, или ушли, или попрятались.

Сверху то и дело доносился рев реактивных двигателей, заставляя тех, кто помнил о воздушной мощи противника, оглядываться на низкие серые облака. Но не то эта мощь оказалась скорее рекламным трюком, не то применялась где-то в другом месте, но сопровождающие их батальон «Тунгуски» с хищно задранными в небо стволами и антеннами в боевом положении так ни разу и не открыли огня.

Под утро марш закончился в каком-то лесу, который, казалось, состоял больше из железа, чем из дерева, столько брони было напихано под еловыми кронами. Тут Олег наконец впервые почувствовал себя на настоящей войне, а не на учениях. Впереди грохотало. Огонь артиллерии раскатисто перекатывался над лесом, в промежутках слышался гул разрывов. Иногда на минуту-полторы грохот прекращался, и тогда становилось слышно далекое тарахтенье автоматических пушек.

Пока заправлялись, впервые за эти два дня получали горячее питание и осматривали технику, грохот усилился. Над головами ревело не переставая, впереди (на юго-западе, как наконец определился Олег) отдельные очереди и одиночные выстрелы потонули в реве и грохоте. Командиры рот и взводов, которых сразу по прибытии вызвало командование, вернулись и теперь разъясняли полученные указания командирам машин.

Командир танка сержант Афанасьев, высокий и худой, как глиста, прибежав к машине, немедленно построил экипаж.

– Слушать сюда! Там, впереди, наши части столкнулись с американцами, имея целью опрокинуть их передовые подразделения, пока те не заняли прочной обороны. Наша бригада – резервная. Наша задача – проскочить в пробитую дыру и наступать в общем направлении на Крекенаву. Это километров тридцать пять отсюда. – Он помолчал и добавил: – По прямой. Рота действует во взводных колоннах, впереди командиры взводов. Мы – вторые. Дистанцию держать обычную, – он с сомнением посмотрел на Олега, который был в экипаже новичком, но ничего не сказал, – развертывание в боевой порядок только по команде. Наш сектор наблюдения спереди слева. Огонь ведем только в движении, остановки запрещены… Цели – танки, бронемашины противника, позиции противотанковых средств. В любой момент необходимо быть готовым к стрельбе с внешним целеуказанием. Вот, собственно, и все… Вопросы есть?

– Когда, товарищ сержант?

– Скоро. Как только команда поступит. Занять свои места!

Команда поступила через полчаса. Танки батальона один за другим заводили двигатели и выруливали из леса, формируя взводные колонны. Через несколько минут Олег увидел подбитую БМП-2. Почерневший корпус завалился на один бок в какую-то ямку, огня не было, над броней курился дымок.

– Голову убери! – донеслось по ТПУ[69]голосом Афанасьева. – Положение «по-боевому»!

Олег захлопнул люк и прильнул к триплексам. Теперь все его внимание было приковано к корме танка командира взвода, чтобы не потерять его из виду, но краем глаза Олег видел, что подбитой техники становилось все больше и больше. Причем пара бээмпэшек были явно вражескими. Все больше попадалось воронок, их приходилось объезжать, и тогда становились видны идущие за танками БМП с бригадной пехотой.

Полоса леса, к которой они приблизились, производила странное впечатление. Мало какой из стволов торчал выше чем три метра, все они были разбиты и топорщились обугленной щепой. Было видно, что этому месту артиллерия и авиация уделили самое пристальное внимание. И не зря. Среди наползавших одна на другую воронок виднелись остатки наскоро вырытых капониров, и груды железа в них не могли быть не чем иным, как сожженными американскими БМП «Брэдли». Когда остатки леса остались позади, батальон вырвался на поле шириной километра полтора. Воронок на нем было не меньше, чем в лесу, посреди мертвыми глыбами торчало несколько подбитых танков. А еще там лежали трупы. Много. Видно было, что люди бежали от пройденного танками леса, стремясь достигнуть замыкающих дальний край поля построек, слабо различимых в пелене дыма, и падали под огнем сзади, со своих потерянных позиций. Олег притормозил, чтобы не переехать гусеницей одного из мертвых американцев, за что получил окрик от Афанасьева.

На правом фланге бой внезапно возобновился, застучали тридцатимиллиметровки выходящих из леса БМП. Гулко ухнуло несколько танковых выстрелов, но роту это не остановило. Здания на дальнем краю поля были уже прочно оккупированы русской пехотой, там царила деловая суета, кто-то куда-то бежал, тащили носилки, ящики с боеприпасами, кого-то куда-то вели с руками за головой. Ближе к дороге стояли, один против другого, два танка. Т-80[70]на вид был относительно целым, но струйки дыма, вытекавшие из распахнутых люков, не оставляли сомнений в его поражении. «Абрамс» метрах в пятидесяти был повернут к русской машине почти кормой, но развернутая назад пушка смотрела точно на русскую машину. Американский танк горел как костер. С чадом, выбрасывая снопы искр и облака смешанного белого, черного и временами оранжевого дыма. Было понятно, что он, прикрываясь домами, расстреливал лавину русской брони, утюжившую мечущуюся в панике американскую пехоту, пока русский танк не зашел сзади. Но командир американской машины успел развернуть башню, и выстрелили они одновременно.

За неплохим шоссе с содранным гусеницами асфальтом стояло довольно много побитой иностранной бронетехники. Причем побитой дистанционно, артиллерией или авиацией. Олег проводил глазами пяток стоявших «борт к борту» «Абрамсов». Два были горелыми, на остальных видимых повреждений заметно не было. Танк командира взвода с лязгом задел какой-то ржавый от огня корпус на гусеницах. Олег инстинктивно принял вправо, опасаясь сорвать пакеты динамической защиты с бортового экрана. Мелькнул в триплексе и пропал боец с автоматом за спиной, машущий флажками в сторону затянутого дымом дальнего леса, хотя для оснащенных информационно-управляющей системой боевых машин это казалось архаичным.

Танки прибавили ходу.

– Обадия, я тебя понимаю. Но и ты меня пойми. Мы потеряли бригаду. Ты понимаешь? Целую бригаду! И никто не будет слушать, что Литва – это второстепенный театр. Пойми своей чугунной задницей, что политикам этого не объяснить!

Председатель Объединенного комитета начальников штабов сделал паузу, и генерал Джонсон, командующий воинской группировкой Коалиции, увидел его красные как у кролика глаза. На Восточном побережье была глубокая ночь, да и предыдущие несколько суток времени для отдыха не давали никому.

– Питер, – сказал Джонсон, когда пауза затянулась, – ты можешь рекомендовать Фрозу и президенту назначить на мое место кого-то другого…

– Не могу! – отрезал Кейси. – Я обещаю, что, когда все закончится, я первый выступлю за проведение самого тщательного расследования. Но сейчас сместить тебя невозможно. Поэтому выбрось дурь из башки и немедленно доложи, что предпринимается для исправления положения.