уст дорогого стоит. Но прошло три месяца и у Виктора Николаевича появились некоторые сомнения. Он попросил меня переговорить с вами об Алине лично.

Я теряю дар речи, переваривая услышанное. Лестный отзыв? Высокая оценка? Ничего не понимаю. Встаю с рабочего кресла и начинаю прохаживаться по кабинету. Маша не отрывает от меня взгляда.

— О каком отзыве вы говорите?

— Как о каком? О рекомендательном письме для Виктора Николаевича, которое вы написали.

— Я не писала Виктору Николаевичу никаких писем. А тем более об Алине.

Глаза Маши округляются. Она карикатурно открывает рот. Я также карикатурно мотаю головой и закрываю глаза, показывая, что я в полном недоумении.

— Не писали? Но как же так? — теряется Лариса. — Александра Сергеевна, позвольте я направлю вам письмо по email. Вы взглянете еще раз. Возможно, произошло какое-то недоразумение. Если у вас есть минутка, я сделаю это прямо сейчас.

— Конечно.

Собеседница уточняет мой электронный адрес и что-то печатает.

— Готово.

Возвращаюсь к рабочему месту. Подзываю Машу пальчиком. Она мгновенно реагирует и спустя долю секунды нависает над ноутбуком вместе со мной.

Приходит письмо от Ларисы. Открываю вложение. На экран выводится рекомендация на целую страницу, где красочными эпитетами восхваляются достоинства и умения Алины Луганской. Восхваляются мною. С удивлением узнаю, какое золото было в моих руках. Очевидно, что лишь недальновидный руководитель способен пройти мимо такого сокровища. Под всем этим бредом стоит факсимиле с моей подписью. Мы с Машей в изумлении уставляемся друг на друга.

— Офигеть, — почти беззвучно изрекает Маша, прочитав письмо. Усаживается на край стола, скрестив руки.

— Александра Сергеевна, вы еще здесь? — дает о себе знать Лариса.

— Я здесь, — с трудом выдавливаю я.

— Посмотрели письмо?

— Посмотрела, — делаю паузу, собираясь с мыслями. — Лариса, боюсь, Алина вас обманула. Я не писала для нее никаких рекомендаций.

— Не писали? О господи. — В голосе собеседницы прослеживается явный ужас. — Я даже не подумала, что такое возможно. Неужели она подделала письмо?

— Полагаю, что так.

— Немыслимо. Она что же, так сильно хотела получить это место, что пошла на такое? — Лариса пытается найти хоть какое-то оправдание действиям Алины. — Александра Сергеевна, прошу, утешьте меня и скажите, что вы расстались на доброй ноте.

— Боюсь, не смогу вас порадовать. Наше расставание было не из приятных.

— Всё настолько плохо? — Лариса явно в отчаянии.

— Да.

— Это катастрофа. Виктор Николаевич меня уволит.

— Лариса, конечно, вам следовало позвонить и убедиться, что отзыв написан мной. И всё же это не ваша вина. Есть люди, способные на всё ради собственной выгоды.

Слышу в трубке всхлипывания.

— Мне так стыдно. Какой же я профессионал после этого?

— Вы не сделали ничего криминального. Более того, вам удалось вовремя поймать сотрудницу на лжи. Теперь разберетесь с ситуацией.

Женщина шмыгает носом, задумавшись над моими словами.

— Спасибо, что уделили мне столько времени, и простите за излишнюю эмоциональность.

— Всё наладится. Удачи вам.

Кладу трубку. Несколько секунд смотрим с Машей друг другу в глаза, считывая всё, что бушует внутри. У меня лично дикая смесь из бешенства, негодования и возмущения.

— Это переходит все границы. Луганская не вынесла никакого урока из содеянного, — яростно произносит Маша.

— Похоже на то, — в отчаянии соглашаюсь я.

— А ты представляешь, что может быть дальше? — Маша отходит к окну и осматривает панораму города. — Девице нужна хорошая порка.

— Маша, она того не стоит.

— Каждый должен нести ответственность за собственные поступки. Прости, но я этого так не оставлю. Что ей мешает завтра воспользоваться твоим именем, моим или Эрика? У нахалки нет никакого стопора. Но я найду на нее управу.

Мне становится не по себе. Не то, что бы я не хотела наказать Алину, но всё же считаю, что марать руки ни к чему.

— Маша, не порти себе нервы.

— Справедливость должна восторжествовать! — Маша распрямляет плечи и гордо вскидывает голову. Сейчас она похожа на воинственную предводительницу амазонок. — Отплатим Луганской ее же монетой.

Я закатываю глаза, а Маша, громко фыркнув, садится за стол. В ее голове явно зреет план.

Глава 73. Жертва

Сегодня первый день лета. В окно светит яркое солнце. Впервые с момента расставания я не ощущаю безнадежной, щемящей тоски. Да, мне всё еще грустно, но теперь появилась крохотная надежда. Надежда, что когда-нибудь в далеком будущем всё наладится, и я смогу снова нормально дышать.

Тянутся первые ленивые минуты трудового дня. Пью кофе, сидя за белоснежным рабочим столом. Телефон вибрирует. Приходит эсэмэска от Алины Луганской:

“Надеюсь, вы довольны? Вы победили.”

Что за идиотское сообщение? Надо полагать, Лариса не пришла в восторг от Алининого вранья и девицу снова уволили. Невольно хмыкаю. Ей еще хватает наглости обвинять меня. Надо бы промолчать, но пальцы сами печатают ответ:

“Не я победила, а ты проиграла. Обман всегда вылезает наружу.”

Не проходит и минуты, как приходит сообщение:

“Это было низко даже для вас. Можете радоваться. Вы меня растоптали.”

О чём она вообще? Я ее растоптала? Увольнение — закономерная реакция на подобные фокусы. Отбрасываю телефон и подпираю кулаком щёку. Какого лешего Луганская выставляет себя жертвой? Я не поддамся на провокацию и не собираюсь сожалеть о том, что раскрыла правду.

Кофе почти остыл. В попытках отвлечься хватаю телефон и пролистываю ленту в соцсети. Мой палец замирает над появившимся фото с зимнего корпоратива LifeLab. На нём Алина. Образ бывшей помощницы в этом вечернем платье отчетливо врезался в мою память, ведь я часами истязала себя, разглядывая, как на фото в том же наряде она отчаянно целуется с Эриком. Здесь девица одна и выглядит как актриса на вручении премии. Почему-то в душе поселяется легкая тревога. Пробегаю взглядом пост Ульяны Голициной:

“Хей, рынок! Кто рискнет приютить красотку Луганскую и стать главным посмешищем страны? Алина снова выходит на охоту после двух позорных увольнений!

Отличительные качества будущей сотрудницы: слитие конфиденциальной информации, подделка документов, воровство, романы с женатыми коллегами.

Найдет ли Луганская нового дурака работодателя? Делаем ставки, гайз.”

Я застываю на месте. Перечитываю сообщение снова и снова. Это не просто унижение, это самая настоящая травля. Так вот что имела ввиду Луганская? Не увольнение, а публичный позор. Судорожно соображаю, чьих рук это дело.