– Ложь, все ложь! – бросила в ответ Анна. – Он послушный и усердный сторонник папы и готов во всем его оправдывать!

Генрих потянулся через стол и попытался взять руку Анны, но она отдернула ее:

– Вы не можете вернуть ему свою милость, не можете!..

– Анна, Уолси умен…

– Слишком умен!

– Выслушайте меня, прошу. Он единственный человек, который способен найти решение нашей проблемы.

– Это он вам внушил? Ну тогда очень странно, что этот единственный способный помочь нам человек за два года так и не нашел решения. И что бы он ни делал, его влияние в Риме не так велико, как влияние императора.

– Анна, я выслушаю то, что он хочет сказать, – произнес Генрих голосом, который обычно заставлял умолкнуть назойливых просителей.

Продолжение ужина прошло в молчании. Анна злилась на короля за отказ склониться к ее мнению и ужасалась вполне реальной перспективе нового возвышения Уолси. Ситуация казалась достойной ироничной улыбки, если бы не пугала так сильно. Сперва ко двору вернулась Екатерина, а теперь, похоже, и Уолси вознамерился пойти по ее стопам. Они снова оказались в том положении, с которого начали! Трудно было удержаться от слез – тем более что слезы едва ли помогли бы, учитывая теперешнее состояние духа короля.

Прожевав последний кусок, Генрих отложил в сторону салфетку:

– Дорогая, будьте благоразумны. Я только пытаюсь сделать как лучше. По-моему, стоит выслушать Уолси. Вдруг это поможет нам соединиться?

Анна не ответила. Генрих встал, сдавил рукой ее плечо и ушел.

Утром они собирались отправиться на охоту, однако Генрих провел много времени в своем кабинете наедине с Уолси, и уже миновал полдень. Анна расхаживала по галерее, убежденная в том, что кардинал, как червь, протачивает себе путь обратно к сердцу короля. Как только Генрих появился, она встрепенулась и жалобным тоном произнесла:

– Вы обещали, что мы уедем после завтрака. А уже час дня.

– Хорошо, хорошо, – сдался Генрих. – Я скажу кардиналу, чтобы продолжил обсуждение с лордами моего совета. – И пошел переодеваться в костюм для верховой езды.

Анне тоже нужно было кое-что сделать. Справившись со своей задачей, она встретилась на крыльце с Генрихом, обутым в сапоги со шпорами. Тем временем двор наполнялся другими участниками охоты, лошадьми и собаками. Тут же находились и Уолси с Кампеджо, которые должны были уехать вечером после ужина. Анна, стоя рядом с Генрихом, улыбнулась им.

Король вскочил на своего жеребца.

– Я вернусь до вашего отъезда, – бросил он кардиналам.

Двое церковников поклонились, и король развернул коня. Радуясь, что Екатерина в эти дни не ездила на охоту, Анна поправила украшенный перьями головной убор для верховой езды и поскакала следом за Генрихом. Она даже не обернулась. Немного удачи – и больше никогда не придется лицезреть Уолси.

Анна ехала рядом с Генрихом. Когда они оказались в нескольких милях от Графтона, она повернулась и сказала:

– У меня для вас сюрприз.

– Для меня? – Король выглядел смущенным и благодарным. – Могу я узнать какой?

– Позже! – поддразнила Анна.

Говорить сейчас было нельзя: он мог отменить ее распоряжения.

Генрих засмеялся, но тут заметили добычу, и началась погоня.

Время близилось к шести часам, когда послеполуденное развлечение закончилось и туши шести оленей погрузили в повозку. Вечер выдался прекрасный, лучи закатного солнца золотили окружающий пейзаж.

– Прекрасная погода для ужина на природе, – заметила Анна.

– Ужина на природе? – эхом отозвался Генрих.

– Да. Это мой сюрприз. Я распорядилась приготовить ужин на открытом воздухе в парке Хартвелла. Это всего в нескольких милях вон в том направлении.

Генрих заколебался. Анна видела его борьбу с собой. Продолжит ли он потакать своей возлюбленной и исполнять ее желания? Или рискнет рассердить, настаивая на возвращении в Графтон для встречи с Уолси перед его отъездом?

Наконец Генрих улыбнулся и сказал:

– Дорогая, вы все продумали. Ничто не доставит мне большего удовольствия. Поспешим! А то у меня от охоты разыгрался аппетит.

Она выиграла битву – если не войну. Теперь нужно постараться сделать так, чтобы Генрих узрел правду об Уолси, а также убедить его больше никогда не допускать к себе кардинала.

Два дня спустя Генрих принимал в Графтоне нового императорского посла. Предыдущего своего представителя император отозвал еще до слушаний в монастыре Черных Братьев в знак протеста против того, что суд был пристрастен и заранее склонялся в пользу короля. Теперь, когда дело передали в Рим, Карл смягчился и прислал нового человека.

Анна наблюдала за тем, как Юстас Шапуи, темноволосый, с аристократическими чертами лица, одетый в строгий костюм законника, приблизился к помосту и низко поклонился. Король принял нового посла сердечно, а королева еще теплее. Позже, во время приема, Генрих представил мессиру Шапуи Анну. Посланник императора, когда они обменивались любезностями, казался самой вежливостью, но он явно был в курсе, кто она, и Анна почувствовала, что посол относится к ней неодобрительно: а как иначе, если она должна была заместить любимую тетку его господина? Изысканные речи Шапуи свидетельствовали о том, что он очень высокого мнения о королеве. Анна поняла: несмотря на всю свою отточенную вежливость, этот господин никогда не станет ее другом.

– Ему поручено добиваться примирения между мной и Екатериной, – сообщил вечером Генрих. – Он не сказал этого прямо, но это подразумевалось. Что ж, ничего у него не выйдет! – И король безрадостно усмехнулся.

На следующий день Томас Болейн с встревоженным видом пришел в покои Анны.

– Этот Шапуи умен, – предостерег отец, – уже дал понять членам совета, на чьей он стороне, и боюсь, этот человек может доставить нам проблемы. За его спиной мощь императора и Испании. Будьте осмотрительны.

В октябре двор вернулся в Гринвич, и Анна удалилась в Дарем-Хаус, для компании прихватив с собой мать. Хорошо было провести некоторое время вдали от двора и к тому же получить передышку от ссор с Генрихом из-за Уолси, однако Анна беспрестанно переживала: что же там происходит в ее отсутствие? Найдет ли кардинал способ перемудрить свою противницу? И что затевает этот новый посол Шапуи? Как обычно, Анна скучала по Норрису, хотя и продолжала сердиться на него за приветливость к Уолси в Графтоне. После этого она демонстрировала Норрису холодность и теперь жалела об этом. Лучше уж находиться при дворе, а не прозябать тут, поддерживая скучные разговоры о вышивке с матерью и своими девушками!

Но редко что бывает напрасно: в поисках красных и голубых шелковых нитей Анна обнаружила, что шкатулка, где она хранила некоторые любовные письма Генриха, оказалась пуста. Замок был сломан!