– А как насчет папы? – спросила она.

– Я намерен быть абсолютным правителем в своем королевстве. Мне опекуны не нужны, и я не потерплю вмешательства со стороны иностранцев.

Анна улыбнулась, радуясь, что он наконец ощутил свою силу и власть во всей полноте. Другого Уолси больше не появится.

На должность лорд-канцлера король назначил сэра Томаса Мора.

Анна много слышала о честности, строгих принципах и выдающейся учености этого законоведа. Несколько раз она встречалась с ним, так как Генрих высоко ценил его и считал другом. Мор был человек прямой, но опасный. Когда он говорил, его слушал весь мир. Мнения сэра Томаса уважали, ведь он придерживался их без страха и не ища выгоды для себя.

Некоторое время Генрих настойчиво просил сэра Томаса согласиться с тем, что его брак ущербен.

– Если он поддержит меня, это придаст веса моей позиции в деле, – говорил король Анне. – Даже папа прислушается.

Однако после встреч с Мором Генрих всегда возвращался подавленным.

– Я все еще не могу убедить его согласиться со мной, – сетовал он, прогуливаясь с Анной по саду в накидке и перчатках для защиты от ноябрьского холода. Тот факт, что Генрих был скорее печален, чем зол, показывал меру его любви к Мору.

– Что вы ему сказали? – спросила Анна более резким тоном, чем намеревалась.

– Я выразил нежелание понуждать его делать или произносить что-либо, идущее вразрез с совестью. Я сказал, что он должен прежде полагаться на Бога, а уже потом на меня.

И это должно стать побуждением!

– По крайней мере, он принял канцлерство, – продолжал Генрих. – Он не хотел соглашаться, но я сказал, что нуждаюсь в таких людях, как он.

Анна не могла одобрить подобного подхода к делу.

– Мудро ли это – назначать лорд-канцлером человека, который противостоит вам в самом важном из всех дел?

– Дорогая, не бойтесь. Мы с Томасом договорились, что я не буду привлекать его к своему Великому делу, а он не станет вмешиваться. И я дал ему понять, что из-за этого его власть в качестве канцлера будет ограниченной. Ваш дядя Норфолк, как глава совета, возьмет на себя общую ответственность, а милорд Саффолк станет его заместителем.

Хоть одна хорошая новость. А над всеми ними… она сама! Ухо короля полностью в ее власти, так что ни Норфолк, ни Саффолк не будут иметь влияния, кроме того, которое она им позволит в свое удовольствие. С такими мыслями в голове Анна нашла возможным натянуть на лицо улыбку, когда Генрих пригласил сэра Томаса Мора пообедать с ними в личных покоях короля, чтобы отпраздновать продвижение своего друга по службе. Мор приветствовал Анну весьма учтиво, принимая во внимание, что он давно был дружен с королевой и, вероятно, не раз сиживал за этим столом с Екатериной и Генрихом. Если он и был обескуражен появлением здесь новой спутницы короля, то виду не подал. За обедом сэр Томас демонстрировал остроумие и так мудро толковал разные события, что Анна не могла не отдать ему должное; ей стало понятно, почему люди тянутся к нему, отчего он повсеместно любим и вызывает всеобщий восторг.

Анне хотелось узнать, каковы взгляды этого великого мужа относительно необходимости религиозных преобразований.

– Сэр Томас, вы читали перевод Библии Уильяма Тиндейла? – спросила она.

– Читал, госпожа Анна, – ответил Мор и, повернувшись к Генриху, добавил: – Ваша милость знает, что епископ Тунстолл дал мне разрешение читать еретические книги.

– Вы единственный человек, кому я дозволил бы это, – улыбнулся Генрих. – Томас горяч, когда речь идет о ересях.

– Библия Тиндейла – это не ересь, сэр, – заявила Анна. – Она открывает истину простым людям, чтобы они могли читать Святое Писание на родном языке.

– Боюсь, дело тут не совсем в этом, – мягко возразил Мор. – Тиндейл не усовестился изменить текст, чтобы скрыть истину. Мне больно говорить это, госпожа Анна, но он и смутьян Роберт Барнс постоянно изрыгают оскорбления на Церковь, святые таинства и мессу. И если им позволят продолжать в том же духе, а их книги станут доступны всем, то, нет сомнения, ересь распространится бесконтрольно, отчего смуты и несчастья охватят это королевство. Мы являемся свидетелями самой мощной атаки на Церковь, какую когда-либо переживала Англия.

Анна не удивилась: от Мора следовало ожидать именно такого ответа. Его консервативные взгляды ни для кого не были секретом.

– Но разве вы не согласны, что каждый должен иметь право читать Писание – разумеется, должным образом переведенное – на английском языке? – не отступалась она.

– Боюсь, что нет. Госпожа Анна, разве вы допустили бы, чтобы слово Божье толковал невежественный народ?

– Я бы предпочла, чтобы простой пахарь мог читать его и составлять собственное мнение, чем наблюдать за тем, как Церковь манипулирует Библией в своих целях.

– Моя компаньонка стала теологом, – пошутил Генрих.

Анна едва сдержала гнев. Она не нуждается в покровительстве!

– И очень хорошим, – добродушно заметил Мор. – В Риме необходима такая риторика.

– Я говорю от сердца, – сказала Анна твердым как сталь голосом. – Эти вещи важны для многих людей.

– Разумеется, они важны, – отозвался Мор, – но, может быть, предпочтительнее оставить такие дела тем, кто лучше в них разбирается? Его милость, к примеру, большой знаток теологии. Он никому не позволит впасть в ересь.

– Значит, я еретичка, если хочу, чтобы Библию читали на английском?

– Дорогая, Томас не имел этого в виду, – примирительным тоном произнес Генрих.

«Да нет же, имел, – подумала она. – Не секрет, что он ненавидит еретиков. Он сжег бы их всех, если бы мог».

– Совсем нет. – Мор улыбнулся, но глаза его остались холодными. – И тем не менее вам следует знать, что чтение Писания на английском – это ересь.

– Да, – подтвердил Генрих, – и я намерен подавить ее в своих владениях.

– В этом ваша милость будет иметь мою полную поддержку, – сказал Мор.

Анна сдалась. Мужчины завладели нитью беседы. Какой смысл ей говорить что-нибудь. Но ее час еще настанет. Возможно, сегодня она нажила себе врага в лице Мора – ее не обманешь дружескими манерами, – но в конце концов она одержит победу. А чтобы добиться этого, самое важное – с помощью Генриха сделаться королевой, да поскорее.

Дворец Уайтхолл кишмя кишел рабочими, их была целая армия. Генрих настаивал на том, чтобы переезд состоялся в начале ноября, когда он будет открывать сессию парламента. Некоторые из великолепных апартаментов, предназначенных для Анны, уже были пригодны для житья – король посещал дворец ежедневно и поторапливал строителей, – так что Анна заняла их вместе с матерью, чтобы устранить повод для любых сплетен.

На службу к ней было нанято еще больше дам и прислуги. Анна чувствовала себя обязанной предложить супруге Джорджа присоединиться к ее свите и очень удивилась, когда та согласилась. Для себя Анна решила, что отныне и впредь будет следить за любыми признаками распутного поведения со стороны Джейн, однако ничего подобного не происходило. Невестка, как обычно, держалась замкнуто, особенно когда Джордж являлся во дворец с визитами. Между супругами ощущалась враждебность.