в аэропорт. Пожалуй, потом и в самом деле стоит скататься в городской аэропорт, чтобы поддержать эту свою историю. А когда я верну машину, ее наверняка загонят на мойку и профессионально приберутся в салоне и в багажнике, так что все следы чемодана будут стерты начисто.

Добравшись наконец до небольшого лесочка, куда можно попасть с задней стороны дома моей матери, останавливаюсь передохнуть. В доме никого нет – последние два года мать живет в доме престарелых. Не по старости – ей всего пятьдесят, – а из-за деменции. Раннее начало, сказали мне. Я же больше склонен думать, что это из-за стресса от всей той лжи, которую она так долго держала внутри. Не исключено, что после всего этого я тоже разделю ту же участь.

Может, это и к лучшему. По крайней мере, для нее.

Мне уже не под силу перекинуть чемодан через забор, поэтому я просто отрываю несколько деревянных планок. Сначала пролезаю сам, потом поворачиваюсь, чтобы протащить чемодан. Планки я поставлю на место, как только закончу, чтобы они не привлекали внимания к этому месту. Запасы энергии у меня уже на исходе, и далеко в лес я не углубляюсь. Лишь достаточно для того, чтобы никто из соседей не заметил меня или подозрительную кучку свежевскопанной земли. Насколько мне известно, тут практически никого не бывает. Участок не из тех, где часто видишь любителей пеших прогулок, так что, думаю, это относительно безопасное место, чтобы закопать тело.

Засунуть Кэти в чемодан оказалось проблематично – хорошо, что женщина она миниатюрная, иначе мне, наверное, пришлось бы ее расчленять. Это был бы грязный процесс, который явно не доставил бы мне удовольствия. Предпочитаю думать о ней как о чем-то целом – о ее нетронутой красоте. Это было все равно как засовывать в коробку большую марионетку. Я даже подумывал о том, чтобы заняться с ней сексом напоследок, прежде чем ее тело остынет, но, когда расположил ее так, чтобы было удобно войти, то понял, что при виде ее безжизненного тела у меня не встает. Ее восковое лицо, ее неподвижные конечности ничуть не возбудили меня. Ни яростных подергиваний, ни взбрыкиваний… Ничего такого, что можно было бы контролировать.

Нет. Я наслаждался ее попытками сопротивляться, и мне понравилось смотреть, как она умирает, но как только все закончилось, Кэти стала пустышкой. От ее тела осталась лишь внешняя оболочка. Я потерял к ней всякий интерес.

Конечно, я любил ее, пока она была жива. Был буквально одержим ею. Хотел ее только для себя. Вот почему она была особенной. Вот почему я попросил ее выйти за меня замуж. И сам до конца не пойму, зачем подарил ей обручальное кольцо моей матери – уникальное кольцо с крупным бриллиантом, изготовленное специально для нее моим дедом по отцовской линии. Без надписи – только две пары инициалов и клеймо ювелира. Почему-то я не признался Кэти, что это кольцо моей матери, – подумал, что для нее это будет уж слишком. Не хотел давать ей повода для колебаний. Но она была вроде в полном восторге, получив эту антикварную вещицу. Сказала, что чувствует, что у нее есть история – должная история.

Учитывая мое воспитание – то, как моя мать унижала меня, позволяла отцу издеваться надо мной и ничего не делала, чтобы остановить его, – можно подумать, что было бы слишком тяжело видеть этот очевидный символ любви на пальце моей невесты. Но по какой-то причине мне хочется, чтобы он по-прежнему был у Кэти. Я оставил это кольцо у нее на пальце, чтобы она помнила обо мне, какая бы загробная жизнь ее сейчас ни ждала.

Только покончив со своим грязным делом – едва стоя на ногах, весь измученный, – вдруг понимаю, что оставил в чемодане мобильный телефон Кэти. «Проклятье!» Я собирался разбить его и оставить в аэропорту, так что если кто-то вдруг заявит о ее пропаже – чего не должно произойти, учитывая, как я все спланировал, – то последний сигнал с него исходил бы оттуда. А не с задворков участка моей матери.

Я полностью опустошен – вся моя энергия, и физическая, и моральная, окончательно истощилась. Просто нет сил сейчас откапывать чемодан, чтобы забрать мобильник. Вдобавок уже светает.

Нет, все пучком. Если я буду сохранять самообладание и отправлю электронные письма ее отцу и друзьям, как изначально задумал, у них не будет причин искать ее.

Никто ее здесь не найдет.

Глава 83

Бет

Сейчас

Звонок Максвелла приносит мне облегчение, в котором я так отчаянно нуждаюсь.

– Дело сделано, Адам, – говорю я, как только вешаю трубку.

– Они нашли ее?

– Да. С учетом того, что я им сказала, и при помощи имеющегося у них оборудования криминалисты обнаружили изменения поверхности почвы только в трех местах. Кэти Уильямс была найдена со второй попытки. – Моя рука, держащая мобильный телефон, падает на колени – кажется, будто из меня только что выкачали все энергию до последней капли. – Все кончено.

Откидываюсь на спинку дивана. Все мое тело словно из студня.

– Но ведь это не совсем так, верно? – мягко произносит Адам. – Не хочу показаться пессимистом, Бет, но им все равно придется как-то связать Тома с телом – самого по себе тела может оказаться недостаточно, чтобы присяжные вынесли обвинительный вердикт на его процессе.

На его процессе…

Прежде чем повесить трубку, Максвелл сказал, что уже назначена дата суда, где-то через четыре месяца. Я в ужасе жду его и хочу, чтобы и этот этап тоже поскорей остался позади. Мне нужно двигаться дальше. Понимаю, что Адам прав – естественно, все еще далеко не кончилось. Но эта часть – да. Моя роль выполнена.

– Максвелл сказал, что Имоджен настроена оптимистично, что улик вполне достаточно, чтобы добиться обвинительного приговора, – говорю я. – Явно не слишком-то хорошая новость для него и для Тома. Голос у него был такой, словно из него весь воздух выпустили. Максвелл говорит, что, по мнению полиции, кое-какие важные улики с места преступления, а также с останков Кэти и места захоронения полностью решат исход дела. Посмотрим правде в глаза: Том отвез ее на задворки своего старого семейного дома. Против этого не попрешь – вот тебе и связь.

– Надеюсь, ты права, – говорит Адам. – Я хочу, чтобы для тебя и Поппи все наконец закончилось – правда хочу. Если все поймут, что ты сделала все возможное, чтобы помочь, и что тебе просто повезло не оказаться в числе его