жертв, тогда тебя должны оставить в покое – все эти чертовы журналисты и прочие уроды, которые на тебя нацелились.

Ухитряюсь улыбнуться и подвинуться на диване, чтобы оказаться ближе к нему. Его рука обвивается вокруг меня, и он притягивает меня к себе. Это первый раз, когда мы позволили себе подобную близость. Сидим в тишине, и я наслаждаюсь теплом его тела.

– О, чуть не забыл. – Адам отстраняется и поворачивается ко мне лицом. – Я отправил в полицию по электронке фотографию той машины, которую тогда успел щелкнуть, и они мне уже перезвонили – сказали, что отследили владельца.

– Отлично! И что они собираются по этому поводу предпринять? Надеюсь, ему предъявят обвинение в…

– Это был не он.

– Но ведь мужик в этой машине плюнул в меня!

– Да, но машина зарегистрирована не на него. Сержант, с которым я общался, сказал, что не имеет права еще что-то мне сообщить, поскольку расследование продолжается, но попросил меня проследить, чтобы ты позвонила им «при первой же возможности».

– Хм-м… Тогда ладно. Звучит интригующе.

– Не исключено, что и виселица – тоже его рук дело.

– Надеюсь, что так – тогда и это наконец-то прояснится.

– В общем, все вроде понемногу налаживается. – Адам вскакивает и направляется в кухню. – По-моему, это надо отметить! – кричит он оттуда.

Мне хочется крикнуть ему вслед, напомнить ему, что сам-то он далеко не уверен, что все кончено, что праздновать еще рановато… Но Адам, похоже, испытывает такое же облегчение, как и я, – оттого, что наконец-то рассказала Имоджен все, что знаю. Не хочу портить момент. К тому же мне и вправду не помешало бы выпить.

– Держи, – говорит он, протягивая мне высокий фужер. – Это пока не шампанское, просто просекко. Лучше прибережем что получше для окончательного вердикта.

– Спасибо, Адам. Я и вправду очень ценю твою поддержку.

– Мне это только в радость. И тебе спасибо. Несмотря на стресс и… ну, и кое-какие странности, я очень рад, что ты появилась в моей жизни.

Мы чокаемся и опять откидываемся на спинку дивана.

– И это меня ты назвал странной?

Адам не отшучивается в ответ. Вместо этого, не говоря ни слова, забирает у меня фужер и ставит его вместе со своим на столик. А потом, без всяких колебаний, наклоняется и целует меня. Крошечные электрические разряды пронзают меня насквозь. Подобная прыть оказывается для меня полной неожиданностью. Может, как раз уверенность в том, что Том отправится в тюрьму, позволила ему малость отпустить тормоза. Продвинуть нашу дружбу еще на один шаг вперед. Все, что могу сказать по этому поводу, это что я ничуть не против.

Мы не отрываемся друг от друга, пока в комнату не вбегают Поппи и Джесс. Я не уверена, успела ли Поппи застать нас на месте преступления, но она бросает на меня осторожный взгляд.

– А когда пикник? – интересуется Джесс.

Адам смотрит на часы.

– О, да почти… прямо сейчас!

И он вскакивает и убегает от меня, делая вид, будто гонится за девчонками и хочет их поймать. Слушая их восторженные взвизги, понимаю, что поцелуй, скорее всего, сошел мне с рук, но все равно скоро придется как-то посвятить Поппи во всю эту ситуацию. От этого никуда не деться.

Ее отец не будет частью ее будущего, и мне нужно дать ей знать об этом так, чтобы она поняла. Поппи не должна думать, что он просто бросил ее.

Глава 84

Бет

Сейчас

Мой коттедж наполняет запах свежеиспеченных маффинов, и я жадно вдыхаю его. Я так по нему соскучилась! Хоть и было чудесно провести три дня у Адама – с Адамом, – я просто счастлива наконец вернуться сюда, на свою кухню, и заняться тем, что у меня получается лучше всего.

Люси отлично управлялась с кафе в мое отсутствие. Даже подумывала увеличить заказ у моих обычных поставщиков, чтобы недостаток выпечки не сказывался на бизнесе. Она оказалась большим подспорьем, и, если читать между строк ее сообщений, на самом-то деле Люси очень довольна тем, что меня нет поблизости. Что неудивительно, учитывая все эти страсти, в самой гуще которых я оказалась.

Вдруг громкий стук во входную дверь. Тут же пронзает страх – это уже рефлекс, как у собаки Павлова. Быстро споласкиваю руки и опасливо иду посмотреть, кто это.

Это детектив-констебль Купер. Сердце у меня замирает.

– Здравствуйте, Имоджен. Что-то случилось?

– Доброе утро, Бет. Я хотела сообщить вам последние новости. – Она заходит и, как обычно, направляется прямиком в кухню. Спрашивает, усаживаясь: – Печете?

– Да, мне нужно было кое-что приготовить для кафе.

Набираю полную грудь воздуха и задерживаю его, ожидая, как я надеюсь, добрых вестей. Сейчас я не готова ни к чему плохому.

– Вы в курсе, что суд назначен на август?

– Да, Максвелл уже сообщил мне.

– Вас неизбежно вызовут для дачи показаний в пользу обвинения. Как вы на это смотрите?

– А что мне еще остается?

– Хорошо. Ладно, в любом случае – доказательства вполне убедительны благодаря предоставленным вами сведениям.

Вот черт… Этот визит – чтобы наконец-то объявить мне, что меня собираются привлечь за препятствование отправлению правосудия или что-нибудь в этом роде? Где-то внутри опять нарастает паника. «Пожалуйста, только не сейчас!» Руки у меня дрожат – занимаю их перекладыванием остывших маффинов в коробки, в ожидании, когда она продолжит.

– Все было в порядке с тех пор, как вы вернулись сюда? Какие-нибудь проблемы с этой журналистской гопотой? – интересуется Имоджен, показывая на лужайку перед домом.

– Я вернулась только сегодня утром, но когда приехала, на улице никого не было. Вообще-то странно, что уже не нужно прятать голову и проталкиваться сквозь них. Интересно, надолго этот мир и покой?

– Думаю, что до суда, – небрежно отвечает Купер.

– Тогда жду не дождусь, – пытаюсь пошутить я, но ничего не получается. Имоджен пристально смотрит на меня, удерживая мой взгляд своими напряженными серо-стальными глазами. Начинаю подозревать, что вся эта болтовня – лишь прелюдия к истинной причине ее появления здесь. Хочется, чтобы она наконец перешла к делу и прямо объявила: меня привлекают к ответственности. Жду неизбежной реплики: «Бетани Хардкасл, вы арестованы за сокрытие имеющихся у вас улик… Вы имеете право хранить молчание…» Громыхаю использованными противнями, наполняю раковину горячей водой, чтобы размягчить нагар.

– По-моему, вы немного нервничаете, Бет, – говорит она.

– А у меня нервы постоянно на пределе. Уже пару недель. Вообще-то ничуть неудивительно, не так ли? Этим утром я боялась прийти домой и обнаружить, что мне оставили еще какие-то «подарки». Слава