понял, «конечно, из Монголии и от ханов, а до этого, эскимосов Канады и Сибири. Все возвращается вокруг света, не говоря уже о переселяющей-мысль Персии». (Арийцы.)

В общем, я с бретонцем Гуле отправился в зловредный бар, где сотня разнообразных парижан жадно слушали крупную свару между белым человеком и черным человеком. Я свинтил оттуда быстро и оставил его на произвол его судьбы, снова с ним встретился в «La Gentilhommière», что-то от драки, должно быть, вылилось наружу, либо же нет, меня там не было.

Лютеция — городок лютый.

9

Суть же дела в том, что как ты можешь быть арийцем, когда ты эскимос или монгол? У старика Джо Ихната в голове сплошь бурые говешки, если речь не о России. Старика Джо Толстого надо было подбирать.

Зачем о таком талдычить? Потому что моей учительницей начальных классов была мисс Динин, которая теперь сестра Мария Святого Иакова в Нью-Мексико (Иаков был сыном Марии, как Иуда), и она писала: «Джека и сестру его Кэролин я хорошо помню как дружелюбных, покладистых детей с необычайным обаянием. Нам говорили, что родня их произошла из Франции, а фамилия их была де Керуак. Мне всегда казалось, что в них есть достоинство и утонченность аристократии».

Я это поминаю показать, что манеры на белом свете еще сохранились.

Мои же манеры, по временам отвратительные, могут быть милы. С возрастом я стал пьянью. Отчего? Оттого, что мне нравится экстаз рассудка.

Я Убог.

Но люблю любовь.

(Странная глава) 10

Не только это, но и выспаться ночью во Франции не удается, такие они вшивые и шумные в 8 утра, орут из-за свежего хлеба так, что мерзость рыдает. Держи-бери. Их крепкий горячий кофе, и croissants[26], и хрусткий французский хлеб, и бретонское масло, Божже, где мое эльзасское пиво?

Пока искал библиотеку, кстати, жандарм на Place de la Concorde[27] мне сказал, что rue de Richelieu[28] (улица с Национальной библиотекой) это туда, показав, а из-за того, что он был при исполнении, я побоялся сказать «Что?.. НЕТ!». поскольку сам знал, что она где-то совсем в другую сторону. Вот вам какой-то сержант, или еще кто, явно же должен знать парижские улицы, чтоб слать американского туриста незнамо куда. (Или он полагал, будто я умник-француз, его разыгрываю? Поскольку французский у меня французский.) Но нет, он показывает в сторону одного из зданий безопасности де Голля и отправляет меня туда, может, думая: «Вот тебе и Национальная библиотека, ха-ха-ха» («может, они эту квебекскую крысу пристрелят»). Кто знает? Любому парижскому пожилому жандарму полагается знать, где находится улица Ришелье. Но, думая, что вдруг он прав, а это я ошибся, изучая еще дома карту Парижа, я и впрямь иду, куда он показал, боясь идти куда-либо еще, и двигаюсь по верхнему наплыву Champs-Elysées[29], после чего срезаю по сырому зеленому парку и через рю Габриэль к тылам какого-то внушительного правительственного здания, где вдруг вижу будку часового, и из нее делает шаг караульный при всех регалиях Республиканской гвардии (как Наполеон в какадуйской шляпе), и становится по стойке «смирно», и штык свой держит На караул, но на самом деле не из-за меня, а из-за внезапного черного лимузина, набитого телохранителями и парнями в черных костюмах, которым отдают честь и другие караульные, и они мчат дальше. Я, гуляючи, прохожу мимо часового штыка и вынимаю свой пластмассовый портсигар для сигарет «Кэмел», прикурить «бычок». Тут же два прогуливающихся жандарма минуют меня в другую сторону, поглядывая на малейшее мое движение. Выясняется, что я всего-навсего «бычок» прикуриваю, но поди угадай? Пластик и все такое. И что за великолепная непроницаемая охрана вокруг самого дворца могучего старины де Голля, который в нескольких кварталах отсюда.

Я иду в бар на углу, выпить в одиночестве коньяку за прохладным столиком у открытой двери.

Бармен там очень вежливый и рассказывает мне, как именно добраться до библиотеки: прямо по Сент-Оноре, потом через площадь Согласия и затем по рю Риволи к самому Лувру, и слева по Ришелье к библиотеке, чтоб ее лязгфигачило.

Так как американскому туристу, который не говорит по-французски, вообще тут передвигаться? Тем паче мне?

Чтоб узнать название самой улицы с караульной будкой, придется выписать себе карту у ЦРУ.

11

Странная строгая местечковая по стилю библиотека, la Bibliothèque Nationale на улице Ришелье, с тысячами ученых и миллионами книг, и странными помощниками библиотекарей с метлами учителей дзена (вообще-то французскими фартуками), которых в ученом или писателе восхищает хороший почерк прежде всего. Тут чувствуешь себя американским гением, сбежавшим от правил Le Lycée (Французская старшая средняя школа).

Мне всего-то и нужно было, что: «Histoire généalogique de plusieurs maisons illustres de Bretagne, enrichie des armes et blasons d’icelles…»[30] и т. д. некоего Fr Augustine Du Paz[31], Париж, «Н. Буон», 1620, фолио Lm 2 23 et Rés. Lm 23.

Думаете, обрел? Вот уж вам.

А кроме того, я хотел Père Anselme de Sainte Marie. (né Pierre de Guibours)[32], его «Historire de la maison royale de France, des puirs, grands officiers de la couronne et de la maison du roy et des anciens barons due royaume», П. Р. Ансельм, Париж, «Э. Луазон», 1674, Lm 3 397 («История королевского дома Франции, а также великих офицеров короны и правящего дома и древних баронов королевства»); все это мне приходится как можно аккуратнее выписать на визитные карточки, и старый парняга в переднике сказал старой даме-библиотекарше: «Хорошо написано» (в смысле разборчивости почерка). Конечно, все они унюхали от меня спиртное и решили, будто я псих, но видя, что я знаю, что и как запрашивать про определенные книги, все ушли в глубину к огромным пыльным папкам и полкам высотой до крыши и, должно быть, подтаскивали там лестницы такой высоты, что Финнегану впору снова падать, да и с бо́льшим грохотом, чем тот, что в Навий День Финнеганов, этот потому как грохот имени, достоподлинного имени, кое индийские буддисты дали Татхагате, он же минователь-проездом Эона Приядавсаны больше, чем Несчислимые Эоны назад. Вот оно какое, Финн.

ГАЛАДХАРАГАРГИТАКГХОШАСУСВАРАНАКШАТРАРАГАСАНКУСУМИТАБХИГНА.

Вот я про это поминаю, дабы показать, что, не ведай я библиотек, а в особенности величайшую библиотеку на свете, Нью-Йоркскую публичку, где я, среди тысяч прочих вещей, на самом деле срисовал это длинное санскритское имя в точности, как оно там написано, так чего ради ко мне